Михаил Хлебников - Союз и Довлатов (подробно и приблизительно) [litres]

Он узнал, что предполагаемый тираж его книги – 50 тысяч.

Это неправильно. У него нет такого количества читателей.

Тираж надо сократить, иначе книга будет лежать на прилавках, а это стыдно. На все наши уверения, что читательская аудитория у него еще больше, чем тираж сборника, А. С. раздраженно отмахивался: «Не надо мне говорить! Я же лучше знаю!»

Конечно, есть соблазн списать эпизод на «игру», но почему-то другие авторы так шутить не рисковали.

Ефимов в шестидесятые уже после принятия в СП выпускает две книги в той же «Детской литературе»: отдельным изданием «Таврический сад» в 1966 году и переиздает в 1969-м сборник «Высоко на крыше». Его заход на территорию детской литературы был вынужденным. Писать для детей ему явно не хотелось, просто это был наиболее быстрый и удобный путь к «настоящей литературе». Из интервью Ефимова «Радио Свобода» в 1998 году:

Я считался детским писателем и входил в Секцию детской литературы в Союзе писателей Ленинграда. Там можно было, заузив себя на этой тематике, не касаться каких-то тем, которые волнуют взрослого серьезного человека. И тогда ощущение невольной неправды если не исчезало совсем, то притуплялось в достаточной мере.

Кстати, «заузили» себя многие ленинградские писатели. И нельзя сказать, что подобная «ограниченность» повредила им как писателям. Вспомним Виктора Голявкина, знакомого нам Сергея Вольфа, написавшего в семидесятые хорошую фантастическую повесть для детей «Завтра утром, за чаем». То, что Ефимов написал не самые удачные детские книги, не делает его автоматически автором взрослой прозы. Успех в детской литературе – не следствие отказа от серьезной прозы. Лидия Гинзбург оставила интересное замечание, касающееся предмета нашего разговора:

Любопытно следить, как жанр рождается из обстоятельств. Из отсутствия бумаги. Из исключения тем не только враждебных, но и нейтральных. Из социального заказа, который становится социальным соблазном – соблазном нужного дела или точного ответа на вопрос. И тотчас же опять взрыв нетерпения и бросок за писательской свободой. Когда свобода невозможна, суррогатом свободы становится условность. Оказывается, что условные темы менее обусловлены, потому что в них меньше контактов с действительностью. Писатель бежит от реальной темы к условной. По дороге он стукается лбом о многочисленные закрытые двери, пока не влетает в полуоткрытую дверь детской литературы, за которой меньше опасных контактов.

Но благодаря именно «условности» возникает эффект смежности – настоящий «детский автор» литературно вкладывается не меньше, а где-то даже и больше творца «большой литературы». В конце концов, формально Евгений Шварц «переписывал» всем известные сказки, «приспосабливая» их под нужды современности.

Чай и другие – менее детские напитки – ждали молодых ленинградских авторов на Разъезжей у Ефимовых. Интересно, что многие мемуаристы отмечают закрытость характера хозяина салона. В воспоминаниях Николая Крыщука Ефимов фигурирует под инициалами И. Е. как человек «строгий и немногословный». У Попова: «умный, основательный Игорь Ефимов», «хмурый, озабоченный Игорь Ефимов». Наконец, Довлатов. Из «Ремесла»:

О Ефимове писать трудно. Игорь многое предпринял, чтобы затруднить всякие разговоры о себе…

Здесь я прерву цитату и вернусь к тексту Довлатова позже. Он важен для понимания многого. Пока же из сказанного становится понятным, что Ефимов не был компанейским человеком, он умел держать дистанцию. Понятно, что «салон» Ефимовых открылся по необходимости – не из желания видеть новые лица, заводить дружбу. Необходимость – желание стать неофициальным центром силы молодого литературного Ленинграда. Полученный писательский билет дал возможность почувствовать себя первым среди прогрессивных прозаиков. Тут можно говорить о некотором разделении литературного пространства. В поэтической части безраздельно царствовал Бродский. Смерть Ахматовой 5 марта 1966 года была воспринята «общественностью» как передача трона наследнику – Бродскому. Отмечу, что событие, произошедшее также 5 марта, но ранее – в 1953 году – смерть Сталина, вызвало куда более ожесточенную борьбу за престол. На прозаическую часть ленинградской литературной «поляны» претендентов было больше, хотя острой борьбы там не наблюдалось.

Но для деловитого Ефимова салон – важный, но не слишком эффективный ресурс влияния. Ставка делалась на иное. Речь идет о литературной группе «Горожане», странное «участие» в которой принял и Сергей Довлатов. История ее начинается с ЛИТО библиотеки имени Маяковского. Именно его посещал знакомый нам Владимир Марамзин. Там Борис Вахтин познакомился с молодыми прозаиками – Владимиром Губиным, Владимиром Марамзиным и Игорем Ефимовым. Вахтин предложил им объединить усилия для преодоления препятствий на пути к читателю. Авторы составили сборник, дали ему название – «Горожане» – и представили его в ленинградское отделение «Советского писателя». Сборник оказался в издательстве в начале января 1965 года.