Виталий Раул - Пошатнувшийся трон. Правда о покушениях на Александра III

Иногда мне кажется, что такая враждебность наших государя и государыни вызвана у них чувством как бы некоторой зависти. Им не особенно приятно видеть этого маленького прусского принца, которому они считали возможным не придавать особого значения, императором и королем, возглавляющим державу, которая является реальной силой, которую уважает и перед которой почти заискивает вся Европа и весь мир!» [54].

Корни отношения к Германии у российского монарха и его супруги имели, разумеется, датское происхождение, но не это главное. Уже в 1889 году российский монарх стал все чаще проявлять свой характер, некоторые признаки которого в русском народе называют «дурью». Ламсдорф очень точно определил момент появления этого тревожного симптома, записав в Дневнике 28 ноября 1889 года:

«В сущности, в настоящий момент его Величество не питает ни к кому особого доверия. В нем все более и более проступает самодержец, а может быть, растет уверенность в собственной непогрешимости, которая рано или поздно роковым образом приведет к крупным ошибкам. И никого среди окружающих, кто был бы в состоянии иногда наставить его, чтобы он мог подумать, понять и хотя бы отчасти увидеть истину. Их Величества не любят ни разговоров, ни благодетельного общения с серьезными и образованными людьми. Их сфера — общие места, анекдоты, смешные словечки. Чтобы нравиться при этом дворе, быть к нему близким и пользоваться благосклонностью, требуется особый ценз. «Противно, зато весело!» — как говорят немцы» [54].

Живописная картинка от Ламсдорфа, в которой преобладают эмоции, но есть все же рациональное зерно: монархическая пара, прикрываясь внешней мишурой беззаботной придворной жизни, взяла курс на изменение политической конфигурации в Европе. Практическая работа велась в российском дипломатическом ведомстве в условиях строгой секретности, причем в разработке генеральной линии участвовало всего несколько человек, занятых в основных европейских посольствах. Могли ли эти люди сколько-нибудь реально влиять на происходившее? В известной мере могли, но каждый из них дорожил своим местом и прекрасно представлял, что их корреспонденцию внимательно читают оба Величества, оценивая каждую букву.

В 1890 году совершились два события, которые затем определяли дальнейший ход внешнеполитических подвижек: отставка канцлера Германии Отто фон Бисмарка и односторонний выход Германии из тройственного союза с Россией. Уход с политической арены семидесятипятилетнего канцлера стал не просто сенсацией, но проложил новый рубеж между Россией и Германией. Канцлер никогда не был русофилом, как ему приписывали на родине, но всегда трезво оценивал российскую мощь. Его парадоксальное высказывание: «Россия опасна мизерностью своих потребностей» — до сих пор не выглядит как анахронизм и характеризует автора как глубокого знатока русской специфики.

Бисмарк стоял не только у истоков объединенной Германии, но в полной мере являлся созидателем баланса сил в Европе. Баланс сил сразу нарушился, и винить в этом германского императора Вильгельма II вряд ли стоит. Тем не менее выход России из тройственного союза пробудил чувство тревоги во Франции, где в нейтралитете России были заинтересованы меньше всего. Ламсдорф приводит в своем Дневнике за 1991 год письмо российского посла во Франции А. П. Моренгейма, передававшего в Петербург настроения французских властей:

«Обстановка постоянных неожиданностей, к которой приучил Европу слишком порывистый характер Вильгельма II, заставляет думать, что давно предчувствуемый роковой исход в виде вооруженного столкновения в настоящее время значительно приблизился. …Со стороны Англии были уже сделаны попытки заранее обеспечить будущей войне между Германией и Францией характер дуэли, удержав ее в пределах локализированной войны» [54].

Остаться один на один с Германией было для Франции перспективой сущего кошмара. Память Седана и позорной капитуляции 1871 года заставляла весь французский истеблишмент буквально дрожать от страха. Российский посол Артур Павлович Моренгейм был первым «выпускником» русской дипломатической «академии», основанной в Копенгагене королем Христианом и его дочерью принцессой Дагмар, в замужестве русской императрицей Марией Федоровной. Моренгейм проработал послом в Дании пятнадцать лет (1867–1882) и затем по личному указанию Александра III был два года послом Великобритании, а в 1884 году занял место посла во Франции. Миссия Моренгейма во Франции была с самого начала специальной — обеспечить «сердечное согласие» между Россией и Францией с перспективой военного союза. Стратеги из Фреденсборга спланировали все загодя. Похоже на то, что инструкции русскому послу в Париже поступали не только из российского МИДа. Уже в июле 1891 года произошла демонстрация российско-французских достижений во взаимном сближении. Ламсдорф сухо сообщил в своем Дневнике: