Игорь Макаров - Выстрелы в Сараево [Кто начал большую войну?]

Эмоциональные мысли поклонников Гачиновича на свой лад интерпретирует Владимир Дедиер. Здесь все выверено, без сучка и задоринки — акценты расставлены в духе дряхлеющего титовского югославизма:

В 1911 году Гачинович посетил Швейцарию, где установил первые прямые связи с русскими революционерами, которые действовали в этой стране. Позднее, в 1913 году, перешел в университет в Лозанне. С того времени Швейцария стала центром его политической активности. В Лозанне он вступил в контакт с Марком Андреевичем Натансоном- Бобровым, одним из вождей нескольких поколений русской революционной гвардии. Тот помогал ему в изучении истории русских народников в русской библиотеке Н. А. Рубакина в Лозанне. В разговорах с Натансоном молодому Гачиновичу открывались новые горизонты (…).

Натансон, как и Бакунин, питал симпатию к борьбе южных славян против Габсбургской монархии. Неославизм русских социал-революционеров, их интерес к национальному вопросу и их настояние на том, чтобы освобождение крестьян стало основной революционной целью, — все эти идеи были весьма близки Гачиновичу… Через Натансона Гачинович вошел в контакт с некоторыми из ведущих членов русской Социал-демократической партии — как с большевиками, так и с меньшевиками. В доме Натансона в Лозанне он встретился с Луначарским и Мартовым.

Все эти встречи в Швейцарии привели Гачиновича к замешательству: он начал колебаться между учением русских социал-революционеров и учением русских социал-демократов. Нет сомнений, что эти его сомнения поощрял Натансон, который в то время и сам начал отходить от некоторых основных тезисов социал-революционеров. Лев Троцкий способствовал углублению его разлада. Похоже, что первый раз Гачинович встретил Троцкого еще во время балканских войн, когда тот как журналист находился в Сербии. Это знакомство возобновилось в Париже в конце 1914-го или начале 1915 года. Проведя первые месяцы войны добровольцем во французских войсках, Гачинович в конце 1914 года вместе с Тином Уевичем оказался в Париже без каких-либо средств к жизни. Некоторое время в окрестностях Парижа продавал с Уевичем «L'Humanité, рыл окопы, пытаясь устроиться водителем грузовика. Большую часть свободного времени они проводили в Национальной библиотеке. Гачинович был в постоянном контакте с русскими революционерами, которые в то время жили в Париже. Тут встретился и с Сергеем Кибальчичем, Виктором Сержем, дядя которого, Николай Кибальчич, как член «Народной воли», был казнен в 1881 году за участие в заговоре против царя Александра II. Кибальчичи по происхождению черногорцы, один из их предков во второй половине XVIII века переселился в Россию. Гачинович так близко подружился с Кибальчичем, что они побратались.

В то время различия между русскими революционерами еще не всегда были столь острыми, поэтому они дружили и дискутировали. Гачинович посещал редакцию газеты «Анархия», в которой работал Кибальчич. При одном из таких посещений Гачинович встретился с Троцким. Уевич писал о визитах к Троцкому, который жил в отеле «Одесса», на улице Одесса, недалеко от станции Монпарнас [350].

Как мне рассказал бывший советник президента Сербии Триво Инджич, в распоряжении Дедиера был очень большой штат помощников, а свою знаменитую книгу он писал на вилле в Словении, не имея недостатка в средствах и пользуясь благосклонностью Тито, главного балканского эпикурейца. Однако ему так и не удалось добраться до шпионских связей новоявленного Ивана Калиты. Что и говорить, Натансон не хуже Троцкого умел прятать концы. Вот и саратовский историк Т. Михалкина, автор кандидатской диссертации [351], симпатизирующая сему «революционному демократу» (ох уж эта святая простота русской души!), особо отмечает его чрезвычайную конспиративность.

На достопамятной встрече в Тулузе имя Натансона тоже упоминалось:

Главную речь на встрече держал Гачинович. Он считал, что нужно сформировать специальную организацию для исполнения покушения. Образцом для него служила такая же организация у эсеров, нити от которой сосредотачивались у его друга Натансона [352].

Вероятно, именем отца идеи «центрального террора» главный младобоснийский заговорщик и звал соратников пролить кровь «тирана». Не только Франца Фердинанда, но и других виднейших деятелей Австро-Венгрии. Для начала можно прихлопнуть и Потиорека. Это поручили Мехмедбашичу и даже дату определили — 24 марта. Затея, правда, провалилась: при возвращении поездом в Сараево мусульманин испугался полицейского наряда и выбросил врученный ему отравленный шведский нож в окно клозета.