Игорь Макаров - Выстрелы в Сараево [Кто начал большую войну?]

Фейт, добавим, происходил из семьи надворного советника (стало быть, дослужившиеся до этого чина почтмейстер Шпекин и попечитель богоугодных заведений Земляника из «Ревизора» в социальном смысле были ровней его отцу). По семейному преданию, начало роду положили братья Герман и Мориц Фейты, которые бежали из Германии от Наполеона и в России стали купцами. Во время мировой войны Фейт, по тем же преданиям, вступил во французскую армию врачом-добровольцем, награжден Военным крестом. Вернувшись в Россию после Февраля, сразу же был кооптирован в ЦК левых эсеров, стал членом исполкома Петросовета, депутатом Учредительного собрания.

В фейтовской биографии мало красок, все шито-крыто. Кое-какие подробности находим у Варлама Шаламова. В свое время в журнале «Каторга и ссылка» были опубликованы интересные воспоминания бывшего эсеровского боевика Чернавского, которые писатель вставил в свой рассказ «Золотая медаль».

Есть там такой эпизод. В декабре 1910 года в одной французской деревне, близ Дьеппа, собралась группа эсеровских боевиков. Вечером один из них, некто Кирюхин, берется чистить картошку, но руки его не слушаются, и подруга Савинкова Наталья Климова начинает дразнить неумеху.

Завязывается пикировка. Кирюхин все чаще пускает в ход многозначительную фразу: «Знаем мы вас».

— И ничего вы не знаете. Ну, скажите, что вы знаете?

Кирюхин совсем рассвирепел:

— Сказать? А помните, у вас, максималистов, под флагом кутежа было совещание в отдельном кабинете ресторана Палкина? Тогда в общем зале ресторана сидел вице-директор департамента полиции? Помните? А после совещания, помните, куда вы поехали — и не одна! — торжествующе закончил он.

От изумления глаза Наташи выбежали на лоб, глаза пытаются выскочить из орбит. Она отзывает Савинкова и сообщает: все верно, под видом кутежа было совещание в отдельном кабинете. Им сообщили, что в общем зале присутствует вице-директор департамента. Совещание все-таки довели до конца и благополучно разъехались. Наташа уехала ночевать со своим мужем в гостиницу на острова.

Наутро Кирюхину ставится вопрос, откуда у него такая осведомленность. Отвечает, что ему рассказывал Фейт. Савинков едет в Париж, вызывает туда Кирюхина и скоро возвращается один. Оказывается, Фейт ничего не говорил и не мог говорить, так как факты, о которых идет речь, ему не были известны.

Выходит, Фейт был в доверительных отношениях с одним из виднейших террористов Борисом Савинковым, если тот мгновенно сориентировался и организовал его очную ставку с Кирюхиным. Фейт и вывел лжеца на чистую воду…

После октябрьского переворота Фейт вместе с Гоцем и Черновым встал на сторону Керенского и 11 ноября 1917 года был замечен в расположении его отряда в Царском Селе. По показаниям видного эсера Ратнера, Фейт в тот период был в числе руководителей Московской боевой организации (все-таки школа Савинкова даром не прошла!). Но дело стало, о чем в большевистском очерке сообщается следующее:

Если военная комиссия партии эсеров в Ленинграде, даже объединившись с «Союзом возрождения», еле влачила свое существование, то еще плачевнее обстояло дело с Москвой. Здесь после разгрома юнкерского восстания партия эсеров не могла наладить чего-нибудь цельного. Рабочих дружин не существовало вовсе, ячеек среди солдат — тоже. Существовало лишь несколько офицерских беспартийных военных организаций, среди которых было довольно много эсерствующих элементов. Руководителем всей военной работы в Москве был доктор Андрей Ильич Фейт [403].

Фейт проходил обвиняемым на известном процессе по делу эсеров в мае 1922 года, но аресту не подвергался. Впрочем, дело против него (и Верховского тоже) было прекращено по амнистии, объявленной еще в 1919 году; реабилитирован же Фейт был совсем недавно. Последнее выглядит весьма курьезно, если учесть, что еще при жизни сей «жертве репрессий» были оказаны высокие почести.

26 декабря 1925 года в Большом театре открылся Всесоюзный съезд политкаторжан, в президиуме которого сидел и Фейт (другие члены президиума имели еще более «заковыристые» фамилии). Из дневника съезда:

Первым слово для доклада о революции 1905 года получает член общества, тов. Л. Д. Троцкий, встреченный бурной овацией всех собравшихся.

Тов. Троцкий упомянул, что было выполнено обязательство революции по отношению к династии Романовых, но вы помните, что, когда это обязательство было выполнено, оно во многих шатких умах вызвало недовольство. Я должен вам напомнить, что Пестель в 1825 году ставил ясно и четко программу действий: уничтожить всю династию Романовых без остатка, чтобы ни один отпрыск не остался, чтобы он не мог мутить. В данном случае революция в 1918 года выполнила не только завет 1905 года, но и завет Пестеля (аплодисменты) [404].