Джон Уоллес-Хедрилл - Варварский Запад. Раннее Средневековье

Со стороны Средиземноморья на Европу нападали сарацины, под именем которых современники знали арабов, берберов и мавров, завоевателей Египта, римской Африки и Испании. Каролинги оттеснили их к югу от Пиренеев и создали огромное княжество-марку для защиты южных подступов к Франции. Но после смерти Карла Великого опасность грозила уже не из Испании. Экспедиции, разграблявшие прибрежную полосу Прованса и Италии, направлялись из эмирата в Тунис. Длинная и ожесточенная война привела к захвату византийской Сицилии (Таормина держалась до 902 г.), и южная Италия была открыта для вторжений. Героем франкского сопротивления стал император Людовик II, сын Лотаря. Он провел большую часть своей жизни в борьбе с сарацинами в Италии, иногда с помощью Византии. Но, как и в северных водах, береговая линия была слишком протяженной для обороны от морских сил, которые могли нанести удар в любом месте и, более того, рассчитывать на местных предателей. Очень многое зависело от решимости местного населения не сдаваться.

Неаполь, Гаэта и Амальфи организовали совместную оборону, увенчавшуюся успехом, в то время как Рим оказался менее удачливым. Но перед смертью в 875 г. Людовик II смог гарантировать Италии, что она не станет второй сарацинской провинцией вроде Испании. Сарацинское влияние и сарацинские общины оставались важным фактором итальянской жизни, но они не определяли ее.

Сарацинские нападения на побережье Прованса и далеко вглубь страны были проблемой, на которую Людовику Благочестивому пришлось обратить внимание еще в будущность королем Аквитании. Самым печально известным оплотом сарацин был Фраксинет (теперь Сен- Тропез). Поколения грабителей выходили оттуда, чтобы громить монастыри и подстерегать путников. Только тогда, когда им удалось захватить и в ожидании выкупа удерживать как заложника великого аббата монастыря Клюни, св. Майоля, поднялось достаточно сильное негодование, чтобы привести к их истреблению. Стойкого эффекта подобными акциями добиться сложно. - С одной стороны, некоторые историки заходят слишком далеко, наделяя сарацин строительным гением (например, ирригационная система в Брианконне), а с другой есть и такие, которые слишком буквально понимают монастырские истории о разорении и кровопролитии. Как и даны, сарацины, наверное, не были сознательными разрушителями в широких масштабах, да и не всегда встречали враждебный прием. Бывали случаи, когда южные магнаты или общины приглашали сарацин участвовать в своих вендеттах. Более того, если сарацины и отклонялись от прямого пути и ставили под угрозу средиземноморскую торговлю с отдаленными странами (а это непросто доказать в подробностях), то они также разрушили несколько замкнутую экономику франкского мира своими закупками северных товаров, например, рабов, мехов, металлов, оружия и леса. За них сарацины платили золотом, а оно, в свою очередь, использовалось на поддержание европейской торговли с Византией. Было бы слишком смело утверждать, что сарацинское золото финансировало каролингский и оттонский ренессанс, но оно, скорее всего, оживило экономику севера. Впервые Восток, Средиземноморье и Север были связаны и поддерживались единой денежной системой, и это продолжалось до тех пор, пока существовала исламская гегемония, то есть до одиннадцатого века.

Третий разряд завоевателей, славяне и венгры, прибыли на запад не морем, а сушей с равнин Восточной и Центральной Европы. Карл, старший сын Карла Великого, всю свою жизнь посвятил борьбе с ними там, где сейчас расположена центральная Германия, а в свое время его дело унаследовал Людовик Немецкий. Однако славян необходимо отличать от венгров, или мадьяров. Их княжества превосходили размером всю германскую восточную марку. Иногда они вдавались в германскую территорию, но чаще германцы вторгались на земли славян, взимая тяжкую дань, захватывая рабов [33] К концу девятого века servus уже стал называться serf, это был полусвободный крестьянин, обязанности которого по отношению к лорду были ограниченными; классическое же понимание раба (servus) теперь было представлено только пленником (slave) из восточных марок, проданным на Западе, особенно в нехристианской Испании, для домашних работ и конкубината. , создавая собственные поселения и распространяя христианство через ряд приграничных миссионерских епархий, призванных бороться за души славян, особенно в княжестве Моравия, с миссионерскими усилиями Византии. Это было одно из проявлений византийского влияния, которое в этот период ощущалось по всему Западу. Ученые все больше приходят к мнению, что верность Восточному Риму в западном Средиземноморье никогда не умирала, и что немаловажное значение имело не только его культурное влияние, но и политическое. Должно быть, временами казалось, что западная реконкиста на манер Юстиниановой неизбежна, особенно в период совместных действий франков и византийцев против «мусульман» в Италии. Религиозные расхождения между Востоком и Западом не были глубокими и никогда не считались непреодолимыми. Равновесие между германцами и славянами было насильственно разрушено прибытием кочевников-венгров. Будучи тюрко-монголами — и, тем самым, родичами гуннов и аваров,— венгры за шестьдесят лет прошли по всей Европе. Взирая на этих новых завоевателей, разграбляющих Запад, как им угодно, современники вспоминали орды Аттилы. Они держали в страхе Италию, Францию и Германию. Как и в случае с данами и сарацинами эффект этих набегов, возможно, преувеличен. Но венгры, наверное, были самыми жестокими из всех, и, конечно, внушали своим жертвам величайший ужас. По крайней мере они оставляли после себя малонаселенные и потому необрабатываемые земли. А значит, тем более их падение, когда оно произошло, было воспринято как освобождение.