Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

В Ярцеве массовых расстрелов евреев не было. Ярцево, исключая железнодорожную станцию, держалось 80 дней. Оборону здесь, как и днепровские переправы, держали войска генерала Рокоссовского.

В Пречистом местных евреев погнали в деревню Чуховицы и там заживо сожгли в сарае. 15 тысяч защитников Ярцева теперь лежат в шести захоронениях, только у 7 тысяч установлены фамилии. В этих захоронениях много евреев, погибших в боях и расстрелянных предателями-полицаями, не только из Ярцева и Смоленска, но и из Белоруссии».

В беседе с председателем Ярцевского комитета по труду и социальной защите Павлом Ивановичем Черепановым выяснилось, что раньше, когда в Ярцеве (и других местах) жили евреи, велся учет жителей и по национальностям, а теперь, поскольку евреев почти нет, данные о национальности жителей в компьютеры не закладывают. Надобность в этом отпала. Сейчас несколько сохранившихся евреев живут в смешанных семьях.

Сколько сотен тысяч евреев могли бы найти спасение, если бы в их паспортах не было бы пятой графы о национальности?!

И все же не только с русскими, но и с двумя еврейскими долгожителями мне удалось поговорить. Это были тяжело больной Израиль Соломонович Бам, 1924 года рождения, заслуженный юрист России, и Евгения Абрамовна Аронова, 1924 года рождения, одинокая женщина, которая, несмотря на возраст, продолжает работать в военкомате. Последняя еврейка находилась в ярцевском интернате для престарелых в Пронькине. Она умерла летом 1994 года.

Евреи были до войны самым большим нацменьшинством в Ярцеве. Среди них были выдающиеся люди, но в экспозиции музея их жизнь в Ярцеве не отражена.

Кто теперь поверит в то, что евреи жили во многих деревнях, даже в самой глухомани Ярцевской и Вельской земли?

В областном архиве есть данные, что в 31 км севернее Ярцева, в деревне Климово, в 20-е годы работала национальная еврейская артель, изготовлявшая головные уборы.

В Климове родился, жил и похоронен выдающийся публицист, профессор химии А. Н. Энгельгардт (1832–1893), автор «Писем из деревни». Очень часто рядом с выдающимися личностями жили евреи.

Январь 1995 г.

Записал И. Цынман

В уютной квартирке в центре Смоленска по проспекту Гагарина 12-б, кв. 36 в праздник Хануки беседую с двумя женщинами. Младшая — Елена Абрамовна Михайлова, 1934 года рождения, а рассказывает та, что постарше — Инесса Абрамовна Кейтлина, 1927 года рождения:

— Родились мы в г. Новозыбкове. Этот город раньше входил в Западную область, центр которой был в Смоленске. Наша мать работала на спичечной фабрике «Малютка», делала спички. Эта фабрика там и сейчас существует.

Отец наш, Абрам Львович Ков, был военнослужащим, кавалеристом, а дедушка по отцовской линии был извозчиком. Общественного транспорта в Новозыбкове не было. Видимо, отсюда и любовь моего отца к лошадям.

В 1933 году отца демобилизовали. Он был партийный, и партия направила его в Вязьму председателем сапожной артели. В Вязьме мы жили недолго. Отец добился больших успехов, его оценили, и через год он был переведен в Дорогобуж, где в сапожной артели был полный развал.

Мои родители были мастера на все руки: все могли делать сами и учить других. Отец с нуля создал в Дорогобуже большую сапожную артель, которая вскоре стала хорошо работать.

В 1934 году я была ребенком, но помню, как мы приехали в Дорогобуж. Он по сравнению с Вязьмой и Новозыбковом был похож на большую деревню. Бывший купеческий город угадывался лишь на высоком левом берегу Днепра, где стояло несколько двухэтажных домов. Их первые этажи были кирпичные, а вторые — деревянные. В одном из таких домов поселились и мы. Через Днепр был один мост. На правой стороне Днепра домов было немного. Теперь я понимаю, что мы приехали сюда после коллективизации и волны репрессий, в результате чего еврейское население Дорогобужа резко уменьшилось. Бывшие дорогобужские евреи: купцы, предприниматели, интеллигенция, просто зажиточные люди — уже к 1934 году успели попасть в тюрьмы, гулаги, уехать в большие города, в деревни. Но евреев все же еще оставалось немало.

Помню, что в Дорогобуже были начальная и средняя школы, педучилище. В моей школе было 10 классов.

К началу войны я закончила шесть классов. В каждом классе было примерно от 4 до 7 еврейских детей. Синагоги я не помню. К нашему приезду она была уже закрыта. Мы не гордились тем, что евреи. Старались скрывать и об этом никому не напоминали. Языку, нашей культуре и обычаям наш отец, член партии, нас не обучал.