Иосиф Цынман - Бабьи яры Смоленщины. Появление, жизнь и катастрофа Смоленского еврейства.

Вскоре мы соединились с полком. Демченко со своим отрядом уже был в батальоне. Дальше мы продвигались в составе полка, и подошли к верховьям р. Днепр. Весна уже полностью вступила в свои права. Река Днепр превратилась в бурный поток. Дороги разбухли и стали непроходимыми. Оставив обоз и артиллерию, набрав носимые запасы боеприпасов и продовольствия, мы по пояс в холодной воде перешли Днепр и продолжили преследование немцев. К концу марта мы оказались восточнее г. Дорогобужа. Все господствующие высоты были превращены немцами в узлы мощной обороны. Не зря они сгоняли сюда все сельское население и заставляли рыть окопы. Мы натолкнулись на организованное сильное сопротивление немцев и вынуждены были в низине, хорошо просматриваемой немцами, остановиться и перейти к обороне. Продвинувшись примерно на 100–110 км, оставшись из-за распутицы без боеприпасов и продовольствия, в невыгодных позиционных условиях мы перешли к обороне. Однажды к нам принесли из штаба полка гражданского парня, который называл себя партизаном. Он брался провести наш батальон через оборону немцев, для удара по их обороне с тыла. Он говорил, что хорошо знает эту местность, что в том месте, где он проведет батальон, нет немецких огневых точек. Командир полка ему доверял и приказал следовать с ним. Ночью мы выступили, двигались по дну глубокого оврага, поросшему мелким лесом. Когда мы стали выходить из оврага на какую-то поляну, вдруг местность с обеих сторон осветилась ракетами, и на нас обрушился шквал пулеметного и автоматного огня. Командир батальона капитан Калинин схватил за шиворот проводника и чуть не пристрелил его. Потеряв 13 человек убитыми и около 20 ранеными, мы ползком выбрались из ловушки. «Партизана» отправили в полк. Кто он, и кем был подослан, мы так и не узнали.

Окопавшись, насколько было возможно в грунтовых водах, в условиях голода и холода, мы пробыли в обороне до конца апреля 1943 года. Как-то нам пытались помочь продовольствием и боеприпасами. Ночью прилетели несколько самолетов, сбросили на парашюте мешки, но они были отнесены ветром к немцам. Для борьбы с голодом мы создали несколько групп солдат, вооружили их щупами (длинными металлическими прутьями) и отправили их по сожженным деревням, где иногда им удавалось находить то мешок ржи, то немного картофеля. Пришлось довольствоваться и мясом убитых лошадей, которые уже стали разлагаться.

Но вот, кажется, 28 апреля 1943 года нас сменила другая часть. Наша дивизия снималась с обороны и, совершив марш, сосредоточилась в одном из лесов юго-западнее г. Вязьмы.

На базе 30-й армии приказом ставки Верховного командования из гвардейских частей формировалась 10-я гвардейская армия, в состав которой вошла и наша 30-я гвардейская стрелковая дивизия. Полк получил район размещения, где были вырыты землянки. Личный состав приводил себя в порядок. Вскоре мы получили пополнение. Началась усиленная учеба взводов и рот.

Запомнился первомайский праздник. К нам приехали шефы из Москвы, привезли много посылок. Мне досталась посылка с фотографией девушки-москвички. Она просила написать ей письмо, понравились ли подарки, а там были шерстяные носки, пряники, конфеты и даже бутылка вина. Я написал ей, и между нами завязалась переписка, которая длилась до моего очередного ранения.

В течение мая-июня 1943 года продолжалась усиленная боевая подготовка личного состава. Командный состав проходил подготовку путем сборов в полку и дивизии. В конце июля были проведены батальонные учения с боевой стрельбой и обкаткой солдат танками. Они показали хорошую выучку личного состава и возросшую зрелость командиров.

В свободное от занятий время устраивались концерты художественной самодеятельности, показывались кинофильмы. Я был активным участником художественной самодеятельности, пел в хоре, которым руководил начальник продовольственной службы полка. Он тоже хорошо пел и был ведущим солистом.

Однажды мы (группа батальона) решили пойти в ближайшую деревню, которая была за лесом примерно в 10 км от нашего лагеря. В деревне, в одном из домов собралось много девчат. Устроили танцы. Перезнакомились. Я танцевать не умел и своей партнерше, которая была на целую голову выше меня, наступал на ноги. Она хохотала и все пыталась меня учить, но ничего не получалось. После танцев она меня пригласила домой. Жили они по-деревенски, очень просто и бедно. У нее была одна мать. Отец был на фронте. Меня угостили чаем. Потом еще несколько раз я бывал у них дома. Мои однополчане надо мной смеялись. Однажды, когда я вернулся из деревни, мне капитан Калинин и замполит старший лейтенант Ломакин, сменивший раненого комиссара Салказанова, преподносят самодельную табуретку. Это, говорят, тебе, чтобы можно было целовать свою девушку, а то ведь не достанешь до ее рта, и все подняли меня на смех. Я покраснел до волос.