Лин Паль - История Империи монголов - До и после Чингисхана

9. Между военными чиновниками многие из наследственных дворян. Они с малолетства воспитаны в неге и гордости, не могут переносить трудов, трусливы и глупы. Можно ли на них полагаться? Ныне надлежит избирать людей, превосходящих других храбростью и повиновением, и употреблять их, не обращая внимания на их прежнюю незначительность. Государь! Последуй сему представлению, размыслив об оном со вниманием“.

В пятый месяц монгольское войско взяло приступом Среднюю столицу. Охраняющий сию столицу главнокомандующий Чэн-хой умер, приняв яд. Жинь-тянь-чун и Гао-линь убиты при смятении войска, а генерал Лю-жань-чжэнь-цзун, вышед из столицы, бежал».

Еще через месяц началась невероятная дороговизна в городе — хлеба не хватало. Вельможи предпочитали отложиться от императора. На смену монголам подошло суннское войско. «Войско Ся обступило город с четырех сторон. Хутумэнь ночью вышел с войском из крепости и напал врасплох на стан неприятельский, отчего войско Ся пришло в смятение и обратилось в бегство. Цзиньцы, преследуя оное, во множестве его побили. Монгольское войско взяло приступом Чжан-дэ-фу; при сем убит начальник города по имени Селе».

В 1215 году «…монголы взяли Янь-ань. По прибытии войска Ся к реке Цзе-е-цзуй цзиньцы разбили оное. В девятый месяц монголы взяли Фан-чжэу. При нападении их на Дай-чжэу начальник города Чэухэшан сразился с ними, но был разбит и взят неприятелем. Монголы требовали от Чэухэ-шана подданства, но Чэухэшан не покорился и умер. В десятый месяц, по взятии монголами заставы Тун-гуань, сберегательное пограничное войско пришло в смятение и обратилось в бегство. Генерал Пулуху выступил с войском против монголов, но был разбит… Монголы вошли во все заставы в Дай-чжэу, Шень-сянь, Хэн-чэн, Пин-дин и Чэн-тянь-чжэнь и напали на Тай-юань-фу. Генерал Угулунь-ли послал в столицу с известием о своем стесненном положении. Государь Сюань-цзун предписал приказом идти на помощь войску главнокомандующего из губернии Лу-чжэу, также войскам правлений сюань-фу-сы в Пин-яне, Хэ-чжун Цзянь-чжоу и Мэн-цзинь. После чего монголы, оставив осаду, ушли».

Через год китайцам удалось разбить суннское войско, но «..монголы взяли пять городов и губерний Шаньдуна: Бинь-чжэу, Ло-чжэу, Бо-чжэу, Цзы-чжэу и Синь-чжэу (И-чжэу)», а затем и города Ло-чжэу и Ми-чжэу. По всей Срединной империи полыхали восстания. У цзиньцев были проблемы и с продовольствием, и с войском. Так что судьба Китая была предрешена.

Чингисхан в течение четырех лет громил китайские города. Он понял, что эта земля обширна и покорить ее будет не так легко, но в целом это просто дело времени. Так что он вернулся домой, а военными операциями в Китае остались заниматься назначенные им полководцы.

Хан считал, что официальное признание зависимости и есть победа. Он не понимал, что Китай завоевать сложнее, чем кочевой народ. Но в конце концов он завоевал и Китай.

Одновременно с китайским походом он проводил менее масштабные спецоперации против меркитов и туматов. С меркитами хан расправился по полной программе: ни единого человека не осталось в живых, кроме Мергена, младшего сына Куду. Туматов тоже всех погубили, но в бою погиб полководец хана, чем тот был весьма огорчен. На помощь китайскому контингенту войск хан отправил знаменитого Мукали. Не в последнюю очередь благодаря его заслугам скоро уже вся страна Китай, а точнее северная и центральная ее части оказались под властью монголов.

Сам Чингисхан прошелся как пыльный самум по сартаульским землям. Именно здесь начались неожиданные раздоры между его детьми. Хан был совсем не молод, дети начинали делить будущее наследство. Когда на одном из праздников он заговорил о грядущей смерти и обратился к Джучи, старшему сыну, младшие восприняли это как назначение Джучи на великоханское место после отца.

«Не успел Чжочи открыть рта, — рассказывает Сказание, — как его предупредил Чаадай: „Ты повелеваешь первому говорить Чжочию. Уж не хочешь ли ты этим сказать, что нарекаешь Чжочия? Как можем мы повиноваться этому наследнику Меркитского плена?“

При этих словах Чжочи вскочил и, взяв Чаадая за ворот, говорит: „Родитель государь еще пока не нарек тебя. Что же ты судишь меня? Какими заслугами ты отличаешься? Разве только одной лишь свирепостью ты превосходишь всех. Даю на отсечение свой большой палец, если только ты победишь меня даже в пустой стрельбе вверх. И не встать мне с места, если только ты повалишь меня, победив в борьбе. Но будет на то воля родителя и государея!“ И Чжочи с Чаадаем ухватились за вороты, изготовясь к борьбе. Тут Боорчи берет за руку Чжочия, а Мухали — Чаадая, и разнимают. А Чингисхан — ни слова.