Лин Паль - История Империи монголов - До и после Чингисхана

После смерти Байсункара Бабур снова решил идти на Самарканд. Для этого он заключил мир с Джехангиром. Мирный договор предполагал следующее: «…области на Ахсийской стороне реки Ходженда отойдут к Джехангиру, а области на Андиджанской стороне отойдут ко мне. Узгенд, когда оттуда уйдут их люди, они тоже припишут к нашему дивану. Когда определят границы наших владений, мы с Джехангир мирзой вместе пойдем на Самарканд. Как только столичный город Самарканд будет завоеван и покорен, я отдам Андиджан Джехангир мирзе».

Бабур двинулся с войсками на Самарканд, но за город тем временем шла война у тогдашнего самаркандского правителя Султан Али мирзы и претендующих на город монголов, мирзе удалось отбить монгольское войско. Улучив удачный момент (дележку земель в стане противника), Бабур подошел к Самарканду. Тут-то и выяснилось (Бабур дошел уже до Кеша), что Самарканд перешел к другому хозяину — Шейбани-хану. Город был сдан на условии, что Шейбани-хан возьмет в жены мать Султан Али-мирзы. Бабур был в ярости.

«После того как узбеки взяли Самарканд, — рассказывал он, — мы направились из Кеша в сторону Хисара. Самаркандские беки во главе с Мухаммед Мазид тарханом двинулись за нами вместе с женами, семьями и родичами. Когда мы остановились на поляне Чилту в Чаганиане, самаркандские беки во главе с Мухаммед Мазид тарханом, отделившись от нас, ушли и стали нукерами Хусрау шаха. Мы лишились своей столицы и страны; куда нам идти, где нам стоять — неизвестно!»

С таким настроением он лег спать, и во сне ему явился Ходжа Убайд Аллах. Во сне Бабур чувствовал себя страшно виноватым, что не оправдал надежд Ходжи. Но, когда он прощался с Ходжей, тот приподнял его над землей. Проснувшись, Бабур истолковал сон так, что нужно идти на Самарканд и брать его боем. Ему это действительно удалось: он взял Самарканд. Ему было 19 лет. Шел 1500 год.

На короткое время земли снова стали сплачиваться под рукой Бабура. К нему вернулись Шавдар, Сугуд, Мианкал, Карши, Хузар, Кара-Кул.

«В ту зиму, — вспоминал Бабур, — наши дела сильно шли в гору, а дела Шейбани хана шли под гору. Между тем случилось одно-два события очень некстати. Люди, пришедшие из Мерва и взявшие Кара-Кул, не могли там удержаться, и Кара-Кул снова перешел во власть узбеков. В крепости Дабуси находился младший брат Ибрахим тархана по имени Ахмед тархан. Шейбани хан, придя, осадил ее. Прежде чем мы успели собрать войско, подготовиться и снарядиться, Шейбани хан взял крепость приступом и подверг всех жителей общему избиению».

К несчастью, войско Шейбани-хана было сильнее, Бабуру пришлось оставить Самарканд, оставить земли Ферганы, четыре месяца он кочевал с монгольскими ханами, потом понял, что ничего сделать не может. С горечью осознав, что родные земли навсегда уходят из его рук, Бабур направил свои силы на юг, в Кабул. Он начал планомерное и многолетнее завоевание Афганистана.

В сентябре 1504 года ему без боя сдались Кабул и Газни. Новые земли ему пришлись по душе.

«Хиндустанец то, что вне Хиндустана, называет Хорасаном, — описывал он с удивлением то, что заприметил взгляд, — также, как арабы [всё], что вне Аравии, называют Аджам. На пути между Хиндустаном и Хорасаном стоят два торговых города: один — Кабул, другой — Кандахар. Караваны из Ферганы, Туркестана, Самарканда, Бухары, Балха, Хисара и Бадахшана приходят в Кабул; караваны из Хорасана приходят в Кандахар. Кабульская область лежит посредине между Хиндустаном и Хорасаном; это очень хороший торговый рынок. Жаркая и холодная полосы области Кабула [расположены] близко друг от друга. Из Кабула можно за один день пройти в такое место, где никогда не идет снег; за два часа дойдешь до такого места, где снега никогда не становится меньше, хотя иногда бывает и такое лето, что снега [и там] не остается. В Кабульской области говорят на одиннадцати или двенадцати языках: арабском, персидском, тюркском, могольском, индийском, афганском, пашаи, параджи, гибри, бирки, ламгани. Ни в какой другой области, насколько известно, не живет так много различных племен, говорящих на разных языках. Жаркую полосу от холодной полосы отделяет перевал Бадам-Чаилме. На кабульской стороне этого перевала выпадает снег, на курук-сайской и ламганатской стороне снег не идет. Миновав этот перевал, человек видит [совсем] другой мир: деревья — другие, травы — другие, животные — другие, нравы и обычаи у жителей — другие».

Умный и наблюдательный, он не преминул разоблачить обман местных муджавиров: