Владимир Айзенштадт - Очерки Фонтанки. Из истории петербургской культуры

В этот же период Пушкин работает над «Русланом и Людмилой» – поэмой, начатой им еще в Лицее. История создания этой поэмы также связана с именем Жуковского. В 1810-х годах отечественные литераторы были озабочены созданием эпической поэмы на сюжет из древнерусской истории. Современники возлагали большие надежды на Жуковского, который уже давно собирал материалы по эпохе Киевской Руси для задуманной им поэмы «Владимир». О сочинении стихотворной эпопеи мечтал и Батюшков. Он собирался назвать свою поэму «Рюрик». В 1813 году Александр Воейков обратился к Жуковскому, предлагая создать эпопею, равную творениям Ариосто и Виланда – творцов итальянской и немецкой эпопей. В ответном послании Жуковский набросал общий контур будущей поэмы, героями которой должны были стать князь Владимир, богатырь Киевской Руси Добрыня, побеждающий «бусурманов», волшебно-сказочные чудовища, ведьмы, баба-яга. Герой попадал в «жилище чародеев» и т. д. Но, увлекшись замыслом произведения о «Двенадцати спящих девах», он оставил эпопею и создал балладу «Вадим».

Однако в послании «К Воейкову» Жуковский обозначил яркие штрихи будущей поэмы, которые вдохновили юного Пушкина. В предисловии ко второму изданию «Руслана и Людмилы» он напишет потом: «Автору было 20 лет от роду, когда кончил он Руслана и Людмилу. Он начал свою поэму, будучи еще воспитанником Царскосельского лицея, и продолжал ее среди самой рассеянной жизни».

В 1818 году работа была еще в самом разгаре. На субботних вечерах у Жуковского Пушкин читал только что написанные песни восторженным слушателям. Когда подошло время рассказывать о приключениях Ратмира в песни четвертой, Жуковский услышал обращенные к себе строки:

Молодой поэт был очарован и увлечен балладами Жуковского. В своей поэме, перелагая в легких, изящных стихах сюжет «Двенадцати спящих дев», Пушкин писал о Громобое и его дочерях:

Но сцену заканчивал он озорной шуткой: святые инокини оказались вполне земными девами, а в их приют попадал жаждущий любви Ратмир.

Поэма вызвала всеобщее восхищение. Пушкину удалось выполнить задачу создания национальной русской эпопеи, которую не смогли выполнить его предшественники.

Жуковский разделял восхищение поэмой и, кроме того, понял, что начался новый этап в развитии русской поэзии, во главе которой теперь встал этот юноша. И когда 26 марта 1820 года на квартире Жуковского в Аничковом дворце, где тот теперь жил, Пушкин прочитал последние сцены своей поэмы, Жуковский подарил ему свой портрет с широко известной надписью: «Победителю-ученику от побежденного учителя в тот высокоторжественный день, в который он окончил свою поэму “Руслан и Людмила”».

Частым посетителем «суббот» Жуковского был Алексей Николаевич Оленин, археолог и историк, с 1811 года – директор Публичной библиотеки, а с 1817 – и президент Академии художеств. Жуковский же и Пушкин часто посещали дом Оленина, который находится почти на границе Коломны, на том же берегу Фонтанки, где жил Пушкин, по нынешней нумерации – № 97.

По воскресеньям Пушкин спешил к Оленину, где он встречался с Крыловым, Гнедичем, Батюшковым и другими постоянными участниками оленинского кружка.

2 мая, в день рождения жены А. Н. Оленина, Елизаветы Марковны, обычно собиралось много гостей. Так случилось и в 1819 году. Приехали Иван Матвеевич Муравьёв-Апостол, Жуковский, Крылов, Гнедич, Пушкин.

Обычно к этому празднику все в доме готовились задолго. Постоянный участник этих праздников И. А. Крылов предложил на этот раз сыграть в честь Елизаветы Марковны сочиненную им шараду. Старшая дочь Олениных, Варвара Алексеевна, вспоминала: «Фигурировали обыкновенно в шарадах и картинах Крылов, Гнедич, Жуковский, Муравьёвы, князь Голицын… Полторацкие, потом Пушкин, еще позже граф В. П. Панин (который необычайно был мил во всех играх)». Шарада состояла из трех частей: первые две давали отгадку двух слогов задуманного слова, а третья часть обозначала задуманное слово.

Дом № 97 по набережной Фонтанки