Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

В более поздних текстах также упоминается завоеватель по имени Менес (возможно, то же самое лицо, что и Нармер). Подробности противоречивы, однако основная фабула ясна: около 3100-х годов до н. э. долина Нила была объединена, образовав крупнейшее царство из когда-либо до того виданных в мире, в котором был, возможно, миллион подданных.

После 3100-х годов до н. э. материальная культура Верхнего Египта быстро распространилась вниз по долине Нила. Как и при распространении сельского хозяйства за тысячи лет до этого, и при распространении культуры Урука в современной им Месопотамии, жители Нижнего Египта могли подражать образу жизни Верхнего Египта (добровольно или из-за необходимости соперничать). Однако на этот раз имеются надежные свидетельства того, что население Верхнего Египта, организованного в государство, росло быстрее, нежели население «деревенского» Нижнего Египта, и что политическая унификация частично протекала в форме колонизации югом севера.

Несмотря на наличие столь многих общих черт, экспансия Урука в Месопотамии после 3500-х годов до н. э. и экспансия Верхнего Египта после 3300-х годов до н. э. имели разные последствия. Во-первых, как раз тогда, когда Нармер/Менес/царь Скорпион покорял Нижний Египет около 3100-х годов до н. э., экспансия Урука внезапно закончилась. Сам Урук сгорел, а большинство новых местообитаний с материальной культурой в его стиле оказались покинутыми, и причина этого остается загадкой. Когда около 2700 года до н. э. в текстах стало содержаться больше информации, жители Южной Месопотамии, называвшиеся тогда шумерами, были разделены на 35 городов-государств, каждое со своим собственным богоподобным царем. После краха Урука главным центром Запада остался объединенный Египет.

Почему пути Египта и Месопотамии разошлись, остается необъясненным. Возможно, Египет с его единственной речной долиной и дельтой, немногими оазисами и пустынями вокруг было попросту легче завоевать и удержать, нежели Месопотамию с ее двумя реками со множеством притоков, где сопротивление могло быть более сильным, а также окружающими горами, где обитали конкурентоспособные соперники. Или, может быть, Нармер и другие цари просто принимали лучшие решения, нежели цари Урука, чьих имен мы сейчас не знаем. Или, возможно, решающим оказался какой-нибудь совершенно другой фактор. (Я вернусь к этому вопросу еще раз ниже.)

Между Месопотамией и Египтом есть еще одно большое различие. Если шумерские цари утверждали, что они подобны богам, то египетские цари утверждали, что они являются богами. В кино- и телесериале «Звездные врата», поставленном по мотивам книг фон Деникена, этому дается простое объяснение: Нармер и другие были на самом деле космонавтами, в то время как цари Урука были всего лишь друзьями космонавтов. Однако, хотя этот вариант соблазняет своей простотой, нет никаких фактов, свидетельствующих в его пользу, но многое позволяет предположить, что фараоны (как называли царей Египта) фактически прилагали большие старания по «продвижению имиджа» своей божественности.

Большинству из нас самообожествление кажется чем-то психопатологическим, да и пять тысячелетий назад оно не было чем-то обычным. Так каким же образом это произошло? Нармер и его друзья не оставили никаких отчетов (богам не нужно объяснять свои действия), а наши лучшие ключи к этому происходят из намного более поздних повествований об Александре Великом из Македонии. Александр завоевал Египет в 332 году до н. э. и провозгласил себя фараоном. Столкнувшись с борьбой за власть среди своих полководцев, он счел полезным распространить слух, что он, как и фараоны до него, на самом деле является богом. Поскольку мало кто из жителей Македонии воспринял это всерьез, то Александр поднял ставки. Когда его армия достигла территории нынешнего Пакистана, он пригласил к себе десять местных мудрецов и приказал им под страхом смерти ответить на его самые серьезные вопросы. Дойдя до седьмого мудреца, Александр спросил: «Как человек может стать богом?» 1Философ на это ответил просто: «Сделав то, что человек сделать не может». Легко представить, как Александр чешет голову и задается вопросом: «Знаю ли я кого-то, кто в недавнее время сделал что-то, чего никто из людей не смог бы сделать?» Ответ, который он, возможно, дал себе, был очевидным: «Да, это я. Я только что покорил Персидскую империю. Никто из смертных не смог бы сделать этого. Я — бог, и я должен подавить чувство вины по поводу убийства моих друзей, если они будут мне противоречить».