Иэн Моррис - Почему властвует Запад... по крайней мере, пока еще

Хотя в целом этот процесс был сложным и запутанным, ибо происходил на протяжении тысячелетий в масштабах целых континентов (а каким еще он мог бы быть?), мы можем достаточно хорошо его осмыслить, если вспомним, что в конечном счете все это было связано с движением Земли вверх по Великой цепи энергии. Изменение орбиты означало, что Земля стала получать больше электромагнитной энергии от Солнца. Фотосинтез преобразовывал часть этой большей доли энергии в химическую энергию (то есть в большее количество растений). Метаболизм трансформировал часть этого более крупного запаса химической энергии в кинетическую энергию (то есть в большее количество животных). Далее, сельское хозяйство позволило людям извлекать намного больше энергии из растений и других животных и использовать ее самим. Вредители, хищники и паразиты, в свою очередь, поглощали у земледельцев такую долю этой недавно обретенной энергии, какую они только могли, но ее все еще оставалось много.

Люди, подобно растениям и другим животным, нашли основной выход для этой дополнительной энергии в половом воспроизводстве. Высокие показатели рождаемости означали, что новые деревни могли расти быстро, и так продолжалось до тех пор, пока не был возделан последний дюйм доступной земли. В результате этого усиливались голод и болезни — до тех пор, пока они не уравновешивали плодовитость. После этого достигался приблизительный баланс получения и потребления энергии. Некоторые деревни достигали такого рода стабилизации, все время существуя на грани нищеты. Но в некоторых других несколько смелых людей решали начать все сначала. Они могли уйти на расстояние часа пути на свободный (и, возможно, не столь привлекательный) участок в той же самой долине или на той же самой равнине. Они также могли брести сотни миль в поисках зеленых пастбищ, о которых слышали. Они могли даже пересекать моря. Многие из этих «авантюристов», должно быть, потерпели неудачу. Выжившие, оборванные и голодные, приползали домой «поджав хвост». Иные же, однако, добивались успеха. Население бурно росло, пока количество смертей не догоняло опять количество рождений либо пока от самих колоний не отпочковывались новые колонии.

Большинство земледельцев, проникавших на новые территории, обнаруживали уже живших там собирателей. Тут возникает искушение вообразить сцены, подобные сценам из старых фильмов-вестернов, — набеги ради захвата скота, снятие скальпов и стрельбу (но при этом обе стороны пользуются луками и стрелами). Однако реальность могла быть не столь драматичной. Археологические исследования позволяют предположить, что в каждом отдельном регионе первые земледельцы обычно селились не на тех территориях, где обитали местные собиратели. Причина этого, почти несомненно, состоит в том, что наилучшие земли для сельского хозяйства и наилучшие земли для собирательства редко совпадают. По крайней мере, поначалу земледельцы-скотоводы и охотники-собиратели могли по большей части игнорировать друг друга.

Разумеется, в конце концов охота и собирательство исчезли. Впрочем, и в наши дни вы можете найти немногих охотников или собирателей, бродящих в ухоженных ландшафтах Тосканы или пригородов Токио. Население, занимавшееся сельским хозяйством, быстро росло. На то, чтобы полностью занять все лучшие земли, требовалось всего несколько столетий. И наконец, земледельцам и скотоводам не осталось иного выбора, кроме как вторгаться на второстепенные окраинные (с их точки зрения) территории, занятые охотниками и собирателями.

Относительно того, что случилось потом, существуют две основные теории. Первая из них предполагает, что люди, занимавшиеся сельским хозяйством, по существу, уничтожили «общество первоначального изобилия». Свою роль при этом, возможно, сыграли и болезни; из-за крыс, стад скота и жизни в постоянных деревнях земледельцы и скотоводы были, несомненно, менее здоровыми людьми по сравнению с охотниками и собирателями. Впрочем, нам не следует воображать себе эпидемии наподобие тех, что свели в могилу миллионы коренных американцев после 1492 года. Характерные для земледельцев-скотоводов и охотников-собирателей наборы болезней были разделены всего несколькими милями леса, а не непреодолимыми океанами. Так что различия между ними были не особенно велики.

Однако даже без массового уничтожения решающим оказывалось количество. Если охотники и собиратели решали сражаться — как это случалось на столь многих колониальных рубежах в Новое время, — они могли уничтожить эту странную сельскохозяйственную деревню. Однако вслед за этим попросту продолжали бы прибывать все новые колонисты, «задавливая массой» сопротивление. В качестве альтернативы охотники и собиратели могли избрать отступление. Однако как бы далеко они ни отступали, в конце концов появлялись новые земледельцы и скотоводы, вырубая все больше деревьев и повсюду разнося микробов. В итоге охотники и собиратели оказывались в местах, которые земледельцы и скотоводы попросту не могли бы использовать, — таких, как Сибирь или Сахара.