Файзулла Ходжаев - К истории революции в Бухаре и национального размежевания Средней Азии [2 издание]

Немедленно были освобождены Ата Ходжаев, Юсуп Заде и многие другие и в сопровождении русской делегации и бухарских чиновников отправлены до станция Старая Бухара, где их встретили товарищи и много народа. Вместе с Ата Ходжаевым и Юсуп Заде также выдали избитых Айни, Мирбаба и Мирза Насрулла. Последний был очень тяжело болен - у него начался гнойный процесс легких. У избитого Айни также были задеты легкие. Всех освобожденных из-под ареста доставили в Новую Бухару, а больных поместили в больницу.

На следующий день Мирза Насрулла умер. Перед смертью он сделал политическое завещание.

Он писал, что любит народ, умирая, надеется, что народ освободится от гнета и рабства. Страшная смерть от руки палача не страшна ему, наоборот, он рад ей, ибо уверен, что своею смертью он помогает освобождению и приближает его час.

Похороны Мирза Насрулла были грандиозными. Несмотря на все угрозы и запрещения, прибыла масса народа. В похоронах приняли участие все революционные организации, младобухарцы, русские рабочие и воинские части, все, что было живого в Новой и Старой Бухаре.

Когда все дела, связанные с похоронами и освобождением арестованных товарищей, были кончены, группа правых джадидской организации созвала общее собрание с целью реорганизации партийных верхов. Создавшаяся обстановка весьма содействовала этому.

Дело в том, что наше бегство из Бухары, разгром нашей организации, выступления эмира очень многие расценивали как начало конца деятельности джадидов и младобухарцев. /111/

Многие эсеры и эсдеки (Новгородский и пр.) считали манифестацию преждевременной, ошибочной, указывали на то, что манифестация при специфических бухарских условиях является провокацией и усиливает реакцию.

Они считали невозможным какое бы то ни было вмешательство в борьбу младобухарцев русских рабочих и солдат, которые с большой охотой и энтузиазмом помогали нам.

Наступала вторично полоса реакции, вчерашние друзья сделались врагами.

Многие умники, рассуждая о специфических особенностях Бухары, не понимали такой простой вещи, что нам не оставалось ничего другого, кроме активных действий; они не сознавали, что пассивность в этот момент окончательно убила бы все наше движение на очень долгое время и вдесятеро увеличила бы жертвы.

Вот именно это обстоятельство привело недовольных к мысли о реорганизации руководства организации.

Инициаторами этой реорганизации были: Бурханов, Фазмитдин Максум и Мухитдин Рафаат. Воспользовавшись печальными событиями, последовавшими за манифестацией, они - наши "старые джадиды" - повели решительное наступление против левого крыла организации, обвиняя нас во всех случившихся бедах. На собрание пригласили семейство Мухитдиновых. Сыновья пришли, но сам Мухитдин Мансуров и его сын Абдукадыр прийти отказались.

Собрание открылось вступительным словом Бурханова.

После краткого доклада о последних событиях он заявил, что перед организацией стоят большие задачи: надо вести переговоры с эмиром, правительством и резидентом России и поэтому надо создать авторитетный, способный выполнить эти задачи Центральный Комитет партии, тем более что видные члены старого Центрального Комитета, как Фитрат и Усман Ходжаев отсутствуют.

На роль руководителя организации Бурханов предложил Мухитдина Мансурова, указав, что Мухитдин Мансуров умный достойный человек и пользуется большим авторитетом среди русских; действительно, Мансу- /112/ ров имел большие личные связи с русской буржуазией и был вхож в русское резидентство.

Момент для атаки на старый Центральный Комитет был избран удачно, и Бурханову удалось провести реорганизацию.

В новый Центральный Комитет вошли: Мухитдин Мансуров - председатель, Абду Кадыр Мухитдинов 45 [47], Мухитдин Рафаат, Абду Вахид Бурханов, Усман Ходжаев, Ариф Каримов, Мирза Исам Мухитдинов, Муса Саиджанов, Мухтар Саиджанов 46 [48], я и еще два-три человека, фамилии которых не помню, и которые после первых заседаний не работали и были исключены.

Позднее в Центральный Комитет вошли еще двое: Фитрат и Ата Ходжаев, члены старого Центрального Комитета. Но суть реорганизации заключалась, конечно, в выборе Мухитдина Мансурова председателем и во включении его сыновей в состав Центрального Комитета.

Можно было бы, конечно, протестовать, так как формально эти выборы не были законны: в выборном собрании участвовали далеко не все младобухарские партийные организации и, кроме того, многие наличные члены были против нового состава Центрального Комитета. Но ни мне, ни другим не хотелось начинать внутрипартийную борьбу. Положение было очень запутанным: партии в целом грозили преследования эмира, я сам все еще жил нелегально в Новой Бухаре, то в одном доме, то в другом (долго скрывался на заводе Левина и в квартире агента Российского страхового общества Мухамедова). Мы ошибочно полагали, что вызвать раскол в организации в такой момент значило бы погубить все наше дело. /113/