Баррингтон Мур-младший - Социальные истоки диктатуры и демократии. Роль помещика и крестьянина в создании современного мира

[Schwanz, 1951], где впервые прослеживается история этой перемены в стратегии и подчеркивается (p. 190) важность благоприятных внешних условий.

Некоторые ключевые поворотные моменты см.: [Ch’en, 1965, p. 161; Brandt et al., 1952, p. 39–40, 114–116, 175–185]. Следует помнить, что в те хаотичные времена постановления и реальные дела на местах нередко расходились между собой.

Книга Янга – это более содержательная и полная монография, чем исследование Круксов. Кроме того, она отличается объективностью и, возможно, является лучшей монографией о деревенской жизни.

Актуальный анализ сходств и различий между европейским и японским феодализмом см.: [Hall, 1962, p. 15–51]. Идея о том, что есть связь между японским феодализмом и последующей адаптацией западных практик, весьма распространена среди ориенталистов, хотя мне не приходилось встречать сколько-нибудь подробное рассмотрение природы этой связи. Эдвин О. Райшауэр в конце своего познавательного эссе [Reischauer, 1956, p. 46–48] перечисляет несколько черт японского феодализма, которые, по его предположению, могли способствовать переходу Японии к современным социальным институтам. Одна из них – сильное национальное самосознание – представляется мне прямой противоположностью феодализму. Другая – независимое развитие капиталистического предпринимательства внутри феодализма – также скорее отсылает к возникновению антифеодальных институтов, чем к наследию феодализма. Но японский случай поддерживает тезис о том, что капитализм может с большей легкостью установиться в феодальной системе, чем в аграрной бюрократии. Этот список подытоживает в целом опыт японской истории, а не японского феодализма.

Превосходное общее описание см.: [Sansom, 1943, ch. 21; 1950, ch. 9]. Источники по более частным темам приводятся ниже.

Они были распределены на три группы в соответствии с их связями с домом Токугава. См.: [Craig, 1959, p. 17–21].

Один коку составляет чуть менее 5,2 американского бушеля (180,39 л). Тот факт, что в княжестве регистрировалось 70 тыс. коку, означает не то, что князь получал годовой доход в таком объеме, но то, что теоретически земля могла дать такой урожай. По этому поводу см.: [Ramming, 1928, S. 4]. Дальнейшие подробности, в особенности географическое распределение высоких и низких налоговых ставок и его политические последствия, см.: [Beasley, 1960, p. 255–271].

О подробностях этого разделения см.: [Ramming, 1928, S. 4–5].

Требование проживания оставалось в силе вплоть до 1862 г., когда его отмена предвосхитила скорый закат правления Токугава. См.: [Murdoch, 1926, vol. 3, p. 723].

Здесь упоминается, что множество торговцев самурайского происхождения преуспевали в первые годы правления Токугава.

В этом отношении весьма познавателен обмен мнениями между Дором и Шелдоном, см.: [Dore, Sheldon, 1960, vol. 18, p. 507–508; vol. 19, p. 138–139].

Норман в итоге предпочел довольно подробно интерпретировать врача начала XVIII в. Андо Соеки, предположительно изолированного мыслителя, не обладавшего каким-либо влиянием ни при жизни, ни впоследствии. Его так и не опубликованный главный труд, несмотря на содержавшуюся в нем критику феодализма, оставляет впечатление утопического аграрного примитивизма, а не «буржуазной» критики Японии того времени. См.: [Norman, 1949, ch. 1, p. 100–110, 214–216, 242–243].

Подобные интерпретации см.: [Bellah, 1957].

Французский ученый в своем сочинении о княжествах на последнем этапе правления Токугава утверждал, что авторитет сёгуна был непререкаем только в непосредственной близости от войск; по мере удаления от Эдо все больше распространялся дух независимости и партикуляризма [Courant, 1903, p. 43].

О традиционной аграрной системе см.: [Norman, 1943, p. 58–65]. Сацума была землей госи, сословия сельских помещиков по статусу между крестьянином и самураем, сохранившегося с эпохи, предшествовавшей Токугава.

Обзор важнейших событий см.: [Craig, 1961, ch. 9; Murdoch, 1926, ch. 18, 19].

Автор прибавляет здесь красноречивое общее замечание, смысл которого в том, что знаменитая Клятва пяти пунктов 1868 г., первый японский «конституционный» документ, в котором предполагаются созыв собраний и общественные обсуждения, был «не уступкой крепнущим демократическим настроениям, но мерой предосторожности против усиления могущества единственной феодальной группы».