Яков Бутович - Лошади моего сердца. Из воспоминаний коннозаводчика

Уже тогда Андреев научился сдирать ризы с образов да лазить по сундукам и ящикам, где хранились серебро и ценные вещи. После того как Андреев выехал из имения, перед ним встал вопрос, как быть и чем жить. Андреев раздумывал недолго. Он устроился на службу в один из земельных отделов Московской губернии. Там он сумел так перекраситься, так подделаться к большевикам, так с ними поладил и так пришелся им по душе, что получил назначение в комиссию по приему бывших имений – богатое поприще для человека, который был провокатором по призванию. Об этом периоде его службы мне рассказывал один из старых специалистов Губземотдела, который тогда познакомился с Андреевым. Пользуясь тем, что он знал кое-кого из «бывших» людей, Андреев стал выдавать их, разыскивал и раскапывал их имущество, конфисковывал его и вскоре получил печальную известность в своем уезде. Поступки его были отвратительны, о нем иначе как с омерзением не говорили. Уже тогда этот человек внушал величайший страх, и если он намечал себе жертву, то это значило, что человек безвозвратно погиб.

Занимаясь такого рода деятельностью, Андреев познакомился с неким Шершневым, который работал от ВЧК в том же уезде. [222]Шершнев его оценил и в течение десяти последующих лет поддерживал, а поддержка эта была очень сильной, ибо Шершнев вскоре перешел в Москву в то же учреждение, там завоевал себе положение и стал пользоваться доверием. По роковой случайности он получил поручение наблюдать за Наркомземом, и тут Андрееву открылось широкое поле деятельности. Он сводил личные счеты с порядочными людьми. Много причинил он горя и погубил немало народу. Трудно даже себе представить, какой величайший вред принес Андреев советскому коннозаводству, и совестно сознаться в том, что не нашлось ни одного смельчака, который бы его разоблачил.

Среди всех, кого я знал и встречал за послереволюционные годы, Андреев остался непревзойденным негодяем. Перечислять здесь все зло, которое он принес людям, едва ли целесообразно: вся жизнь этого человека была сплошным злодеянием. С его именем связана гибель Новотомниковского завода, который до этого существовал почти пятьдесят лет и был одним из лучших заводов в прежней России. Занимаясь упразднением рысистого завода в Гадове (название вполне по герою), он пересажал массу ни в чем не повинных людей. После этого он был назначен управляющим Моршанским заводом. В то время застрелилась его жена. Поползли слухи, что в действительности ее застрелил муж, ловко устроив инсценировку самоубийства. Этому слуху, зная Андреева, верили решительно все. Расследования дела не было, и всё как-то подозрительно скоро замяли, но служащие завода за глаза называли управляющего не иначе, как убийцей.

Андреев не получил никакого специального образования, в коннозаводском деле был полным профаном и лошадь не любил и не понимал. В коннозаводское ведомство попал случайно, но именно из-за него там не осталось ни одного специалиста, который не сидел бы в тюрьме, не подвергался бы аресту, не вызывался бы на допрос или же, ошельмованный, не изгонялся со службы. Много бед тогда произошло в заводах, много натерпелись «бывшие» люди. В конце концов начались аресты, причем главный удар был направлен на такого безупречно порядочного и дельного человека, каким был Владимир Оскарович Витт. Его арестовали, он просидел восемь месяцев в тюрьме и вышел оттуда другим человеком. Только через год он оправился и вернулся к серьезной работе. Меня тоже едва миновала та же участь: через месяц после ареста Витта меня вызывали, три дня допрашивали, затем выпустили. Когда дело перешло к следователю, он его немедленно прекратил. Я пережил много неприятных минут, а инициатором всего был, конечно, Андреев, обвинивший меня в том, что погиб… Шаховской чистокровный завод. Каково было всё это пережить в то время – об этом знают только сами пострадавшие да их семьи.

Можно ли считать Андреева умным человеком? Да, он, несомненно, был умен и при этом хитер, но и ум его был грязный, ибо он интересовался только всевозможными мерзостями и ничто его не интересовало и не трогало из материй возвышенных. Его призванием был сыск и донос. Убить и раздавить человека – вот конечная цель, к которой он постоянно стремился. В начале революции ему удалось поработать в этой области, и воспоминания об этом, как самые сладостные, у него сохранились на всю жизнь, к ним он по всякому поводу любил возвращаться. Не сумев из-за своего происхождения устроиться в органах ГПУ, он работал на это ведомство добровольно. Так было во времена ГУКОНа, так было, когда пострадал Витт. Так случилось и в Прилепах. Здесь он особенно усердствовал. Начал кричать, что посадит на скамью подсудимых не только Бутовича, но и Наркомзем, и Наркомпрос. Недаром про него кто-то сказал, повторяя слова известного писателя: «Этот человек жил для радостей интриг!» [223]