Яков Бутович - Лошади моего сердца. Из воспоминаний коннозаводчика

До революции Владыкин в имении своего отца вел молочное хозяйство. По словам самого Владыкина, стадо ему пришлось создать самому: Владыкины были люди небогатые, купить первоклассный заграничный материал они не могли, а потому Владыкин начал создавать стадо сам, учился, ошибался, уяснял свои ошибки, а затем их исправлял. Все это делалось с весьма небольшими деньгами, стало быть, работать надо было вдумчиво и осторожно – лучший путь для достижения успеха. Успех, действительно, пришел: Владыкину удалось создать стадо высокой продуктивности, дело стало давать доход. В те годы он основательно ознакомился с литературой по этому вопросу, съездил за границу, посмотрел, как там ведется племенное дело. В результате всего этого у него сложились верные взгляды. Практика дала ему хорошие навыки и развила глаз, а необходимость считаться с финансовой стороной вопроса приучила к учету, статистике и плану, без чего нельзя удачно вести ни одного дела.

Таким образом, хотя в коннозаводском деле Владыкин и был совершенно новый человек, он не был таковым в животноводстве. В области коннозаводства Владыкин не пустился плыть без руля и без ветрил, не стал, как большинство наших специалистов, мотаться из стороны в сторону, а начал работать, положив в основу известный план. Хотя и поверхностно, но все же интереса ради я ознакомился с работой Владыкина в Смоленской губернии, о чем он не подозревал. Он решил разводить лошадей, применяя инбридинг, [210]затем стал учитывать удачность тех или иных соединений, и вот эти, столь простые для каждого посвященного истины и дали ему возможность создать маточное гнездо в Смоленской губернии. Из смоленских заводов вышло не только достаточное количество резвых лошадей, но и две-три действительно классные. С тем материалом, с которым начал работать Владыкин, лучших результатов достичь было нельзя, но оговорюсь, что единственной его задачей было получить ипподромную лошадь. Этого он достиг. Каких-либо более глубоких целей Владыкин не ставил, да и ставить не мог, погнавшись за двумя зайцами, он не поймал бы ни одного. В этом меня убеждает работа других специалистов советского образца: они потерпели полное фиаско, а имена их давным-давно забыты. Наша отрасль после революции оказалась чрезвычайно бедна талантами. Владыкин, Басов, может быть, Калинин [211]– вот и все, кто имел успех и обещает его в будущем. И это за целых одиннадцать лет!

Ко времени назначения Владыкина управляющим Прилепским заводом его популярность достигла наивысших пределов, а карьера была в самом зените. Этому немало, конечно, способствовала смоленская компания, которая свила себе тогда гнездо в Наркомземе. Все они хорошо знали Владыкина, ценили его, вместе работали, а начальство, назначая его в Прилепы, думало, что когда он там устранит все чудачества Бутовича, можно будет двинуть его дальше и выше. В Прилепы Владыкин прибыл с ореолом знатока, спеца особого калибра, с такими связями в коннозаводском ведомстве, что туляки повторяли: «Да что говорить, это не чета Бутовичу!».

Сдача завода произошла в два дня, после чего Владыкин принял бразды правления. Инвентарь и все прочее было принято по описям, а лошадей я захотел сдавать лично, так как меня интересовало, насколько в действительности Владыкин разбирается в лошадях. По моей просьбе Владыкин оценивал кобыл, и я убедился, что лошадь он знает: у него был верный глаз, недостатки он видел хорошо. Однако ему больше нравились именно те кобылы, которых менее всего ценил я, то есть те, которые более всего отклонялись от настоящего орловского типа, были легче, суше и менее массивны. Исключительные по массе и типу заводские матки оставили его совершенно равнодушным. Иначе говоря, в типе орловской лошади он разбирался плохо, вкуса не имел, что меня нисколько не удивило, так как, во-первых, работал он с метисами, да еще весьма посредственными по себе, а во-вторых, начав работу уже после революции, он не имел возможности видеть наших лучших орловских лошадей, а стало быть, и оценить их тип. Для управляющего заводом, да еще Прилепским, где во главу угла ставилась не столько резвость, сколько тип, правильность форм и происхождение, это было малообещающее начало, и я тогда же подумал, что Владыкин подойдет к прилепскому гнезду маток только с точки зрения резвости и наделает глупостей. К сожалению, так и случилось.

Как очень скоро мне удалось выяснить, Владыкин был фанатичным приверженцем метисов и чрезвычайно высоко ценил ту работу, которую он провел в Смоленске. Он очень любил своих питомцев, хорошо их знал и с большим огорчением покинул Смоленск. [212]Орловских лошадей Владыкин не любил, плохо их чувствовал, никакого опыта работы с ними не имел. Орловцы говорили мне, что Владыкин назначен с тем, чтобы уничтожить меня и ликвидировать завод. Я этому не поверил, но впоследствии убедился, что это, пожалуй, правда.