Яков Бутович - Лошади моего сердца. Из воспоминаний коннозаводчика

Вскоре после смерти графа преданный его слуга и знаток лошади Кабанов покинул Хреновую и на его место дочерью Орлова, его единственной наследницей, [102]был прислан из Москвы бурмистр новгородских деревень, который и принял в заведование Хреновской завод. Дела в Хреновой было немало: огромное скотоводство, салотопение и другие производства, словом, бурмистр скоро понял, что не справиться ему с конным заводом, в делах которого он ничего не смыслил и, как человек честный, просил графиню снять с него заведование. Графиня прислала своего берейтора-немца, который и пробыл в этой должности около двух лет.

Много вреда причинил немец-берейтор: он не сумел оценить высоких достоинств тогдашних хреновских лошадей, которые, по близкому в них присутствию арабской крови, были невелики ростом. Желая увеличить рост приплодов, немец выхолостил всех первоклассных рысистых производителей высокой крови, которые были мелки. Так был выхолощен и Холстомер. Весьма возможно, что немец-берейтор не сумел простить этому замечательному рысаку его отметины.

Невольно здесь вспоминается незабвенный творец орловской рысистой породы, который, несмотря на отметины Холстомера, не только ценил его, угадав в нем знаменитого производителя, но и послал его в Хреновской завод. Орлов был чужд предрассудкам времени, не обратил никакого внимания на масть Холстомера и, конечно, в заводском деле стоял на голову выше всех своих современников. Не можем еще раз не подчеркнуть необыкновенного чутья, дара интуиции, которыми был в такой исключительной мере одарен Орлов, этот гениальный творец двух пород орловской рысистой и верховой. Проживи граф еще несколько лет, и от Холстомера в Хреновском заводе получились бы невиданные рысаки. Недаром же от одной только, случайно выпущенной из Хреновского завода жеребой от Холстомера кобылы родился Старый Атласный, который и стал в России родоначальником всего частного коннозаводства.

Едва ли есть еще другая рысистая лошадь, которая бы была так популярна среди русских коннозаводчиков, как Бычок. Ни об одной лошади в России столько не говорили и так много не писали, как о Бычке. В течение семидесяти пяти лет Бычок был самой известной и самой популярной лошадью в России. В позднейшее время с популярностью Бычка мог конкурировать один Крепыш, имя которого также знала вся страна. Все остальные орловские рысаки, как бы ни были они знамениты, все же были известны лишь относительно узкому кругу специалистов и охотников, тогда как Бычка и Крепыша знали самые широкие круги русского общества. В этой популярности Бычок был даже счастливее Крепыша, ибо у него, в особенности в первые десятилетия, совершенно не было врагов, тогда как Крепыша ненавидели и всячески старались дискредитировать коннозаводчики-метизаторы, которых во времена Бычка еще не было. Ни у одного другого рысака и производителя не было столько фанатических поклонников, как у названного нами жеребца. Широкая известность Бычка уже не в коннозаводских кругах, а среди таких лиц, которые мало или совершенно не интересовались лошадьми, всецело шла от Д. П. Голохвастова, которому Бычок принадлежал. Голохвастов был попечителем Московского учебного округа. О его пристрастии, вернее, фанатической любви к Бычку знали студенты, и из университетских стен вышла следующая эпиграмма:

Студенты декламировали эту эпиграмму не только в университете, но и у себя по домам, эпиграмма пошла ходить по Москве, а затем по России. Питомцы университета, покидая альма-матер и разъезжаясь по городам и весям нашего обширного отечества, не скоро забывали свои университетские годы, и в провинции эпиграмма на Голохвастова получила широкое распространение. Каждого обывателя интересовал вопрос, что это за такой знаменитый конь, к которому питал столь нежные чувства попечитель Московского учебного округа. Позднее известности Бычка способствовало появление ряда мемуаров, где авторы, говоря о Голохвастове, упоминали и его знаменитого Бычка. Так поступили Соловьёв, Свербеев и др. Когда появились в печати «Былое и думы» А. И. Герцена, который был двоюродным братом Голохвастова и, посвятив ему немало страниц, говорил также и о Бычке, имя этого жеребца стало известным буквально каждому образованному русскому человеку. [104]

Голохвастову Бычок был обязан и тем, что с него написал портрет известный германский живописц Раух. По непроверенным данным, Голохвастов специально пригласил Рауха из Германии, чтобы написать этот портрет. Я же полагаю, что Раух сам приехал в Россию, где написал для нашей знати, преимущественно для москвичей, несколько превосходных картин. Раух был анималист, и заслуга Голохвастова заключается в том, что он, желая увековечить своего Бычка, заказал его портрет не доморощенному живописцу, а знаменитому художнику. Это единственный портрет Бычка, все другие являются копиями либо вариациями на тему рауховского портрета. Громкое имя Рауха, превосходная литография с этого портрета, в свое время весьма распространенная в России, способствовали широкой известности Бычка.