Шамиль Куряев - 1917. Кара до покаяния

§ 5.1.И всё же: кто такой Касвинов? – советский журналист, каких много. Тот факт, что его книгу издали и даже не разругали (и даже несколько раз переиздали!), ещё ни о чём не говорит. Ведь в позднем СССР, как уже было сказано, к мелким отступлениям от «генеральной линии» относились достаточно снисходительно. Советская историческая наука знала даже «дискуссии» по некоторым частным вопросам!

Порой случались трения и конфликты между маститыми советскими историками, и по весьма серьёзным вопросам. Так, известна многолетняя полемика между доктором исторических наук Ароном Аврехом и доктором исторических наук Валентином Дякиным (с переходом на личности) – в связи с разногласиями в оценке столыпинских реформ. Или между тем же Аврехом и доктором исторических наук Николаем Яковлевым (близким к руководству КГБ СССР) – в связи с разногласиями в оценке российского масонства и его роли в Русской революции.

Может быть, касвиновские разоблачения представляли собой всего лишь частное мнение автора? Некую «вольность» с его стороны – которую бдительные советские цензоры элементарно проглядели, а потом простили «как своему»? В то время как официальная точка зрения советской исторической науки была совсем иной?

Конечно, надеяться на добросовестность и «непредвзятость» советской исторической науки – после десятилетий целенаправленной «антиромановской» пропаганды, после фальсификаций и провокаций советских спецслужб! – несколько странно. Но, может быть, в застойные годы произошли какие-то сдвиги в лучшую сторону? Профессиональные историки утверждают, что да! В очередной (и в последний раз) процитируем Иоффе: «Советская историография стремилась представить крушение царизма, говоря современным языком, итогом «системного кризиса», а Распутин в соответствии с этим подходом являл собой далеко не самое главное его проявление. Вот почему распутинская тема долго не была предметом изучения в советской исторической науке. Кажется, В. Пикуль стал одним из первых, кто поднял её в своей книге «У последней черты». Но она как раз шла вразрез с официальной линией советской историографии и была подвергнута жёсткой критике. У так называемой марксистско-ленинской историографии достаточно грехов и слабых мест, так что приписывать ей ещё и то, что ей было несвойственно, не стоит».

Что на это сказать? Уважаемого историка, видимо, подводит память. Сам-то он по поводу версий о «предательстве императрицы» и «правлении Распутина» всегда высказывался скептически. Но для нас важны не столько дискуссии мэтров в узком профессиональном кругу, сколько та самая «официальная линия» советской исторической науки!

Нащупать её не трудно. Для этого не надо перебирать старые номера журнала «Вопросы истории» в поисках материалов давно забытых научных конференций… Достаточно вспомнить, что в СССР монопольным правом на издание школьных учебников, учебных пособий и методической литературы для учителей обладало издательство «Просвещение». И никаких вольностей в сфере школьного образования в те годы не допускалось! – учить советских школьников можно было только по книгам издательства «Просвещение».

§ 5.2.Чему же должны были учить советские учителя советских школьников застойных времён, рассказывая им о предреволюционной России? Для ответа на этот вопрос откроем учебное пособие «Самодержавие накануне краха (Книга для учителей)», изданное стотысячным тиражом в 1975 году.

Первое впечатление: эту книгу для учителей в плотном творческом тандеме написали Касвинов с Пикулем. Но нет! Её автор – Николай Ерошкин – доктор исторических наук, профессор, председатель головного Совета Минвуза РСФСР по архивоведению, документоведению и научной информации, руководитель учёного совета Московского государственного историко-архивного института по присуждению степени доктора исторических наук по архивоведению, документоведению, документалистике и источниковедению, проректор МГИАИ по научной работе и прочая и прочая и прочая.

Ерошкин считался в СССР одним из главных специалистов по эпохе Николая Второго; им написано много монографий о государственных учреждениях и политических институтах дореволюционной России. Словом, Ерошкин – это оракул советской академической науки. Потому-то «Просвещение» и издавало массовым тиражом именно его, а не какого-нибудь Касвинова!

И что же пишет академист Ерошкин? Да всё то же самое! Вот, например, – о сепаратном мире: «С целью предотвращения революции придворная камарилья Распутина и Александры Фёдоровны толкает Николая II на установление военно-политической диктатуры в стране, на ограничение буржуазных общественных организаций, на путь заключения сепаратного мира». Вот так! – Распутин даже впереди императрицы. Была у них, правда, небольшая проблема: «Планам придворной камарильи по заключению сепаратного мира мешал министр иностранных дел С.Д. Сазонов, сторонник союзников и продолжения войны».