Шамиль Куряев - 1917. Кара до покаяния

Впрочем, есть у Касвинова в рукаве и другие козыри. Например, такой: «Были сожжены многочисленные оригиналы совместных и раздельных обращений к Романовым их германских родственников, включая кронпринца и великого герцога гессенского. Лишь одно из этих обращений по копии, добытой из боннских архивов, предал огласке Хаффнер. «Я считаю, – писал сын Вильгельма II герцогу гессенскому для передачи своей петроградской кузине, – что нам совершенно необходимо заключить с Россией мир».

Что тут скажешь? – если уж, по мнению автора, находящаяся в немецком архиве копия письма немецкого кронпринца немецкому же герцогу (с просьбой о передаче его мирных предложений) является безусловным доказательством измены русской императрицы, то защититься от такого обвинителя не удастся никому!

Кстати, о сожжённых документах. Касвинов в этом вопросе предвосхитил Радзинского: «Немаловажная деталь. Романовы, оказавшись после Февраля 1917 года в Александровском дворце на положении арестованных, принялись жечь бумаги в каминах и печах». Логика железная: арестованные жгли какие-то бумаги? – значит, факт государственной измены доказан!

§ 4.8.В том же духе Касвинов разбирает и все прочие (давно и хорошо известные) попытки немцев склонить императора Николая к заключению мира: письмо, посланное-таки Александре Фёдоровне её братом, великим герцогом гессенским; миссию Васильчиковой; стокгольмскую встречу Вартбурга с Протопоповым и т. п. При этом Касвинов допускает вопиющие передёргивания. Например: «В премьерство Б.В. Штюрмера, выдвинутого Распутиным, германофильской группе удалось довести дело до фактического открытия в Стокгольме тайных русско-германских переговоров. Кайзера представлял банкир граф фон Варбург, Николая II – А.Д. Протопопов (прикрылся участием в парламентской делегации, приглашённой в Англию; «проездом» задержался в шведской столице, якобы по личным делам)».

Протопопов «представлял Николая Второго» на «русско-германских переговорах»?! – до такого может додуматься только Касвинов! Если Протопопов и мог кого-то «представлять» во время своего стокгольмского чаепития с Вартбургом, то разве что оппозиционную Государственную Думу (одним из руководителей которой он был и чью делегацию он возглавлял). Приближение Протопопова ко Двору – закончившееся его назначением на министерский пост – произошло уже после поездки думцев в Англию.

Правда, порой у Касвинова встречаются досадные оговорки: «Кто потом ездил из Петрограда за границу по этим тёмным делам, с кем встречался в Стокгольме и Берлине – об этом шпрингеровские и демохристианские публицисты умалчивают по сей день. Царскосельская же документация, как сказано, стала золой в каминах. Не исключено, что эмиссар кронпринца просидел в Стокгольме напрасно». Узнаёте Бушкова? Чёрт его знает, что там было! Дело тёмное – все хитрят, не договаривают, и вообще разобрать ничего невозможно. Конгресс, немцы какие-то… голова пухнет! Но ведь не бывает дыма без огня?

В то же время – «не исключено», что эмиссар кронпринца просидел в Стокгольме напрасно! Да ведь не один эмиссар кронпринца «просидел напрасно», и не только на этот раз! Все многократные попытки склонить царскую Россию к сепаратному миру были напрасны! На сепаратный мир с Центральными державами решились пойти только изменники из Временного правительства.

Касвинов, по простоте душевной, даже упоминает о последующей судьбе некоторых из предполагаемых «царских эмиссаров»: «Позднее В.Д. Думбадзе в связи с делом Сухомлинова был привлечён к уголовной ответственности и приговорён к смертной казни. Николай II постеснялся полностью реабилитировать своего посланца и «милостиво» заменил казнь 20 годами каторги». А вот про Васильчикову: «В конце концов царскосельские гороховые пальто сняли вышеупомянутую Машу с подоконника и препроводили в Черниговскую губернию, а потом переместили и подальше – в зону вечной мерзлоты. После Февраля ей удалось бежать с Крайнего Севера через Финляндию в Швецию, а в 1918 году она вновь появилась в своей вилле в Земмеринте».

Добавим: к сожалению, после Февраля это удалось сделать не ей одной… Правда, те ехали в обратном направлении: из Германии – через Швецию и Финляндию – в Россию.

Тот факт, что труд Касвинова – полностью состоящий из подобных измышлений и «проколов»! – в отличие от романа Пикуля, не был подвергнут разгрому, а «пошёл в народ», говорит о том, что автор (по мнению заказчиков) с данным ему идеологическим заданием справился успешно.