Шамиль Куряев - 1917. Кара до покаяния

Член Государственного Совета Гурко: «Что же касается людей старших возрастов, свыше 43 лет, то призыв их в войска, по нашему крайнему разумению, совершенно недопустим, даже независимо от того, что люди эти в своём преобладающем большинстве не явятся ни бойцами, ни даже хорошими тыловыми работниками, а лишь лишними ртами, кормящимися трудом оставшейся при мирных занятиях части населения».

Позиция Шуваева и Гурко понятна: не стоит без крайней нужды лишать тыл рабочих рук и призывать в войска лиц старших возрастов (от которых армии всё равно будет мало пользы). Но всё же о том, чтобы изъять с фронта 350 тысяч уже находящихся там – следовательно, обученных, обстрелянных, втянувшихся в боевую жизнь – солдат и распустить их по домам, речь ни у того, ни у другого автора не идёт! До такого додумались только после Февраля.

Кроме того, надо учитывать, что Россия образца 1917 года была по преимуществу крестьянской страной. Соответственно – подавляющее большинство этих безразборно, «по возрасту», демобилизованных солдат составили крестьяне (а не ценные работники военной промышленности, как то было во Франции). Поэтому данное мероприятие Временного правительства следует признать откровенно вредительским.

Так мало того! – одновременно с этим нижние чины старше 40 лет отправлялись в отпуска («на сельхозработы»). А ведь именно тогда, при попустительстве Временного правительства, по всей России начались стихийные «самозахваты» земли. Неужели военный министр Гучков всерьёз ожидал, что солдат-крестьянин, отпущенный в отпуск и попавший в родную деревню в разгар начавшегося передела земли, захочет оторваться от этого увлекательного занятия и вернуться во фронтовую мясорубку?! В то время как его сосед-однополчанин – на год-два постарше – возвращаться на фронт не обязан?

Эта частичная демобилизация означала не только очередной удар по боеспособности действующей армии, но и тяжелейший удар по тылу. Во-первых, демобилизованные и отпускники (вместе с толпами дезертиров) забивали железные дороги, мешая их нормальной работе. Во-вторых, попадая в деревню, эти демобилизованные и отпускники (опять же – вместе с толпами дезертиров) принимали активное участие в самовольном захвате земли. А зачастую – были его инициаторами! Послать в разорённую войной и взбаламученную революцией деревню сотни тысяч озлобленных, привыкших убивать солдат (имеющих весьма смутное представление о своей дальнейшей судьбе) – значило бросить горящий факел в бочку с порохом.

Можно подвести общий печальный итог: За восемь месяцев своего правления Временное правительство сумело развалить русскую армию так, как это не смог бы сделать никакой внешний противник. Русская императорская армия, бывшая в начале 1917 года нормальной армией воюющей страны – не лучшей, но и далеко не худшей из армий-участниц Мировой войны! – к концу 1917 года полностью разложилась.

Надо отметить характерную черту Русской революции. Она началась не по инициативе армии; Февральская революция происходила не по сценарию классического «военного бунта». Отнюдь не «солдатские массы» – и даже не «офицерские» – были её застрельщиками и поджигателями. Фронтовые части были поначалу настроены достаточно аполитично (во многих частях замечалась явная растерянность после получения известия об отречении императора). Но за восемь последующих месяцев армия была доведена до состояния агрессивной толпы – готового инструмента в руках крайних политических экстремистов.

Вместо того чтобы быть элементом традиции, стабильности и порядка, армия осталась в истории Русской революции одним из главных разрушителей. Революционный солдат-большевик – один из главных (и наиболее ярких) её образов. И это – безусловная заслуга «демократического» Временного правительства!

§ 4.1.Однако же все эти прыжки и гримасы во внутриполитической и военной сфере ещё можно попытаться объяснить дилетантизмом министров Временного правительства, их вопиющей неподготовленностью к исполнению государственных обязанностей, их политической незрелостью и административной беспомощностью (а также – стремлением к дешёвой популярности и, возможно, желанием свести счёты с личными врагами). Так, может быть, мы всё-таки имеем дело – говоря словами Милюкова – именно с глупостью, а не с изменой?

К сожалению, «февралисты» не оставляют ни малейшего шанса для столь выгодного для них предположения! Чтобы понять это, достаточно обратить внимание на внешнюю политику Временного правительства.