Шамиль Куряев - 1917. Кара до покаяния

Однако попытки придать (задним числом) выдвижению Штюрмера принципиальное значение – по меньшей мере странны. Достаточно вспомнить, какая в те годы царила «министерская чехарда», чтобы перестать удивляться очередному министерскому назначению – не первому и не последнему. В то же время именно Штюрмер продержался на посту главы правительства довольно долго (почти весь 1916 год): время достаточное для того, чтобы предпринять решительные шаги (раз уж они были смыслом его выдвижения!). Однако никакого конкретного «компромата» против Штюрмера не было найдено ни в период его премьерства, ни в период его тюремного заключения (после Февральской революции), – ничего, кроме старых оппозиционных баек.

Кроме того, анализ политики Штюрмера не позволяет говорить о каком-либо «германофильстве» премьер-министра. Сам Штюрмер неоднократно делал заявления о том, что война будет вестись Россией до победного конца; о том, что Россия будет неизменно верна своим союзническим обязательствам. Хотя, задумав выход из войны, следовало бы начать обрабатывать общественное мнение в соответствующем духе; хотя бы – подводя к мысли о «невозможности для России дальнейшего ведения войны» или о «чрезмерности требований союзников»…

Мало того! – именно Штюрмер приложил значительные усилия к расширению блока Антанты: во многом его стараниями удалось втянуть в войну против Центральных держав нейтральную Румынию. Всё это никак не вяжется с приписываемой ему подготовкой сепаратного мира.

И последнее. В 1916 году подданные Российской Империи не могли знать всех подробностей придворных интриг и питались, в основном, слухами. Поэтому им простительно было видеть в премьер-министре Штюрмере послушное орудие в руках царицы и Распутина – для того якобы и приведших его к вершинам власти, чтобы вывести Россию из войны. Всех их – императрицу, Вырубову, Распутина и Штюрмера – были склонны рассматривать как одну прогерманскую шайку-лейку. Однако сегодня известно, что Штюрмер в период своего премьерства всячески избегал общения с Распутиным. Известно, что императрица Александра Фёдоровна к Штюрмеру постепенно охладела (и не скрывала своего разочарования от супруга). Соответственно, ни о каком едином фронте «агентов германского влияния» говорить не приходится!

§ 3.8.Что касается неоднократных попыток зондажа на предмет прекращения войны (попыток, предпринимаемых Германией), то в этом как раз нет ничего удивительного: Германия очень быстро поняла, во что она вляпалась, – поэтому с конца 1914 года пыталась заключить мир (причём эти миротворческие усилия были направлены не только в отношении России).

Достаточно вспомнить, что на подкуп французской прессы Германия истратила больше денег, чем на поддержку российских оппозиционеров-пораженцев! Некоторые из этих мирных призывов были обращены ко всем воюющим странам и объявлялись громогласно (например, через президента США), другие были адресованы отдельным правительствам и носили сугубо конфиденциальный характер.

Разумеется, Германия была очень настойчива в своих попытках заключить сепаратный мир с Россией. А что ж ей ещё оставалось делать?! Стратегия «блицкрига» с треском провалилась, война приняла затяжной характер. Материальные и людские ресурсы Центральных держав были ограничены – поэтому «война на истощение» должна была неизбежно привести их к краху, рано или поздно. Число противников постоянно возрастало (в конце концов против Центральных держав объединится практически весь мир). Германия была зажата между Восточным и Западным фронтом как орех в скорлупе. Единственной надеждой германских стратегов и дипломатов оставалось скорейшее заключение сепаратного мира (на Западе или на Востоке) и сосредоточение всех своих сил на одном фронте.

Поэтому германские предложения о мире следовали одно за другим. При этом немцы, по сути, «играли в беспроигрышную лотерею» – ибо даже не достигнув главной своей цели (вывод России из войны), они достигали промежуточных (компроментация российских участников этих неофициальных контактов – рост шпиономании в стране – недоверие к властям – дополнительные козыри в руках непримиримой оппозиции – политическая нестабильность).

В этой связи очень интересно письмо госсекретаря по иностранным делам фон Ягова бывшему послу в России Пурталесу (вручившему в своё время германскую ноту об объявлении войны). По мнению фон Ягова, было бы желательно завязать контакты с представителями высших российских кругов – чтобы способствовать «углублению разлада между императрицей-матерью, царём, великими князьями и, вероятно, генералами». Зная историю Русской революции, можно подумать, будто эти указания германского МИДа давались где-то осенью 1916 года. Но нет! – письмо фон Ягова датируется ноябрём 1914-го.