Фернан Бродель - Структуры повседневности - возможное и невозможное

Таким образом, «глобальная история» представляла собой шаг вперед по сравнению с французской буржуазной историографией начала XX в., для которой характерны были ограничение объекта исторических исследований, как правило, политической сферой, фрагментарность, упрощенное представление о характере исторических связей, сводимых к элементарной казуальности, и др. Концепция «глобальной истории» повлияла на самый характер мышления значительной части историков, на общую направленность их научного поиска, способствовала существенному расширению объекта исторической науки.

Если рассмотреть эту концепцию в общем течении исторической и социологической мысли, то мы увидим, что многое в ней восходит к Вольтеру и Э. Дюркгейму, к Ф. Гизо и А. Токвилю, к Видалю де ла Блашу, М. Моссу и др.

На формировании концепции «глобальной истории» сказалось и влияние марксизма, и просматривается оно по нескольким направлениям. Сказалось оно прежде всего в том, что предмет преимущественного внимания истории, которая строится по этой концепции, — история народных масс. Сам факт переориентации от истории героев и разрозненных событий к истории масс и длительным процессам является знаменательным. Именно повышенный интерес к народным массам побуждает обратить внимание на материальные условия их существования, ведет к исследованию социально-экономической истории. И пожалуй, самое главное — именно под влиянием марксизма французские историки пришли к осознанию значимости теории истории, к необходимости разработки теоретических подходов к конкретно-историческим изысканиям. Один из таких подходов они усмотрели в концепции «глобальной истории».

Однако читатель, руководствующийся марксистским материалистическим пониманием истории, увидит, что в рамках того историографического направления, олицетворением которого является Ф. Бродель, историки не смогли найти убедительного решения проблемы целостного охвата общества. Общий взгляд на историю у представителей этого направления лишен монизма: в истории, по их мнению, действует множество сил, факторов, которые способны переливаться друг в друга, и каждый может стать определяющим. Хотя при этом и делается акцент на материальных условиях, экономике, но сама история материальной жизни понимается эмпирически, упрощенно, в плане непосредственного вещного ее выражения. Из экономической и социальной истории выпадает важнейшее звено — отношения людей в процессе производства. Особенно уязвимой в концепции «глобальной истории» является недооценка способа производства как основы общества, предпочтение отдается структурно-функциональному подходу в ущерб историческому, генетическому. Концепция «глобальной истории» представляет собой вполне определенный методологически и ценностно ориентированный подход к истории. Это одновременно и выбор, и ограничение: экономика за счет политики, структура за счет события, проблема за счет хронологии и т. п.

Идея «глобальной истории» достигла апогея в своем развитии в 60-е годы. Монографические исследования, осуществленные на ее основе {26} 26 Среди первых из этих исследований см.: Bloch М. Les Rois thaumaturges . P., 1924; idem. Les caractères originaux de l'histoire rurale française. P., 1931; idem. La société feodale , t. I–II, P., 1939–1940. Классическим примером «глобальной истории» считаются две главные работы Ф. Броделя. На базе этой концепции созданы труды таких наиболее видных представителей «новой исторической науки», как Ж. Дюби, Ш. Моразе, П. Губер, П. Шоню, Э. Леруа Ладюри, Ж. Ле Гофф. , получили самое широкое признание, а сторонники этой идеи стали олицетворением школы «Анналов» или, как принято говорить в последнее время, французской «новой исторической науки». Позднее отдельные приверженцы этого направления стали развенчивать концепцию «глобальной истории» как познавательную категорию, а примерно с конца 60-х годов произошли изменения и в ориентации исторических исследований — предпочтение отдается локальной проблематике.

Из наиболее ярких примет броделевского видения истории на второе место после «глобальной истории» следует поставить категорию социального времени, и прежде всего такую его характеристику, как longue durée — длительную временную протяженность.

Основоположники школы «Анналов» М. Блок и Л. Февр стремились превратить историю в социальную науку. Это было сердцевиной их программы: история должна, по их убеждению, выйти за пределы учения о том, что было однажды, преодолеть стадию идиографического (индивидуализирующего) мышления и стать в один ряд с науками номотетическими (обобщающими). Непременным условием осуществления этой программы, по их мнению, был решительный отказ от истории повествования о единичных событиях, от «историзирующей», событийной истории (так уничижительно называли они предшествующую им позитивистскую историографию). Нет науки без теории, история — это не повествование, это постановка и решение определенных проблем. Отсюда и концепция «глобальной истории» как первый шаг на пути превращения истории в науку. Но глобальный подход не есть монополия исторической науки. Он характерен, в частности, и для социологии. Поэтому главное условие самоутверждения истории в качестве равной, а точнее, даже в качестве лидера во всей совокупности социальных наук основатели «Анналов», и особенно их продолжатель Ф. Бродель, усмотрели в концепции социального времени.