Виктор Цыгульский - Диалектика истории человечества. Том 2

Кроме того, все добытые факты экспериментов однозначно заставляли признать полную функциональную замещаемость отдельных частей коры головного мозга. Не имеется никакой точной мозаики в коре, как её раньше представляли, связь известных функций с определёнными участками коры выражена гораздо менее резко, чем это предполагалось. Биологи делали выводы, что поведение есть продукт взаимодействия многих отдельных нервных систем, а функция каждой такой системы зависит от того, как сложатся в данный момент её взаимоотношения со всеми другими системами. Это полностью подтверждает представление о том, что организм всегда функционирует как единое целое.

Даже открытия И.П. Павлова в области образования в головном мозге рефлексов слюнных желез не дают права распространять эти законы на центральные процессы, участвующие в поведении организма, как целого.

Частичные экстриации различных отделов коры головного мозга приводят к заключению, что оставшаяся часть коры может до некоторой степени заместить функцию удалённого участка.

Если роль, которую в каждый данный момент будет выполнять известная область мозга, не постоянна (в динамической системе), то она, наверное, зависит главным образом, от физиологического состояния организма и от предшествующих реакций, т.е., иными словами, от всего предыдущего поведения.

Отсюда и вывод: не поведение зависит от процесса в головном мозге, а наоборот, тот или иной ход этих процессов зависит от поведения. В нашем случае: действия руки, речи определяют действия мозга, его процессы. Никакие мозговые механизмы не могут объяснить поведения. Это только один из трёх моментов и не самый важный. 175

Исходя из сказанного выше, тот же В. Боровский приходит к заключению, что роль головного мозга сводится к представлению структурных и функциональных возможностей для большей дифференцированности реакций. Недаром так часто сравнивали головной мозг (конечно, очень грубо) с автоматической центральной телефонной станцией. Но правильно говорилось, что коммерческие сделки в каком-нибудь большом торговом городе часто заключаются по телефону. Но делают их люди, сидящие на периферии у телефонных аппаратов, а не механик на центральной станции и не телефонистки. Так же, по общему убеждению, и труд человека производится на периферии его эффекторами – руками и речевыми органами, а уже для их работы требуются как рецепторы раздражений, так и соответствующие центральные механизмы. От эффекторной деятельности зависит жизнь организма и ею определяется то, что происходит в мозгу. От поведения зависят центральные процессы и развитие головного мозга совершенно так же, как труд человека сделал его из обезьяны человеком.

§ Огромное большинство современных буржуазных философов исходит в своем мировоззрении из принципа сознания. Предполагается, что человек есть некий герметически закрытый сосуд, или, точнее,— лейбницевская монада без дверей и окон. Эта своеобразная монада наделена сознанием, структура которого, т. е. вся совокупность форм, представлений, категорий, идей, понятий, существует как нечто неизменное, данное от века раз навсегда. Творческий характер сознания выражается в егоспособности самостоятельно производить внутри себя вещи, пред меты, свойства, процессы, которые объективируются, переносятся вне сознания и образуют то, что называют внешним миром. Но увы, — это лишь мнимый, иллюзорный внешний мир! При этом внешним по отношению к сознанию является и собственное те ло человека, так что от живого человека остается одна лишь духовная, бесплотная точка, которая и составляет то, что называют субъектом познания в собственном смысле слова. В качестве некоего бесплотного духа он создает мир из ничто, создавая в то же самое время бесконечное многообразие вещей, т. е. в с е. Таким образом мы получаем, говоря словами Ленина, «голое, абстрактное «я», сумасшедшее фортепьяно, вообразившее, что оно одно существует на свете» и что оно создает из себя все богатство вещей и явлений.

Дело не меняется также оттого, что на место мыслей вы поставите ощущения или переживания, как это делают Беркли, Мах и современные неомахисты. И в этом случае, как это показал Ленин, мы так же приходим к голому, абстрактному «я», к «сумасшедшему фортепьяно», творящему подобно христианскому богу мир из ничто.

В тех случаях, когда для преодоления солипсизма и субъективного идеализма прибегают к так называемому «сознанию вообще», то происходит чудесное превращение и перевоплощение моего «я» в коллективное «сознание вообще», в мировую душу, в бога. Этот незаконнорожденный с точки зрения логики скачок от «я» индивидуального к «я» коллективному, к «сознанию вообще» делается тогда, когда одно «сумасшедшее фортепьяно» хочет оправдать существование другого «сумасшедшего фортепьяно», когда «я» пытается узаконить существование «ты». Какими средствами достигается этот скачок? Путем своеобразной софи-стикации или, вернее, мистификации. Для всякого идеализма, объявляющего мир содержанием моего сознания, «ты», т. е. чужое «я», есть прежде всего мое содержание, мое представление, т. е. ты есть я, и я есть ты. Самосознание обладает способностью самоотчуждения (в смысле Гегеля). Для того, чтобы я мот мыслить реальное существование «ты», я вынужден объявить мое «я» всеобщим «я», абсолютным сознанием.