Лев Бердников - Дерзкая империя. Нравы, одежда и быт Петровской эпохи

писал М. М. Херасков, и Иван Иванович вполне разделял эти убеждения.

В последние годы жизни Елизаветы, когда она часто болела и больше стремилась к уединению, роль Шувалова усилилась: он стал при ней главным докладчиком и секретарем. Он нередко объявлял Сенату именные повеления; через него же подавались просьбы и доклады на высочайшее имя. Однако, в отличие от всесильной французской маркизы, которой были свойственны известный снобизм и изощренное интриганство, Шувалов всегда действовал бескорыстно, мягко и со всеми ровно и добродушно. Современник писал о нем: «Он выслушивал всякого, и даже самых беднейших людей, к нему приходящих, не уподобляясь истукану». Его равнодушие к богатству и «титлам» вошло в пословицу. Он наотрез отказался от предложенных ему императрицей графского достоинства, денежных пожалований и обширных поместий, не принял и предложения о чеканке в свою честь памятной медали. Говорили, что государыня приготовила для Шувалова сундук с драгоценностями и слитками золота и серебра. Но Шувалов отверг и этот подарок. «Могу сказать, что я рожден без самолюбия, без желания к богатству, честям и знатности», – сказал он.

Шувалову был присущ философский склад ума, меланхолический темперамент и неторопливый ритм жизни, отразившийся в его любимой поговорке: «Потихоньку, мало-помалу». Но при этой внешней медлительности Шувалов спешил делать добро. А, как сказала маркиза Помпадур, «чтобы делать добро, надо иметь ум; дураки на это не способны». Иван Иванович и являл собой тип выдающегося интеллектуала, мецената, тонкого ценителя искусства и науки. Историк Сергей Платонов отозвался о нем: «На нем не лежит ни одного пятна. Напротив, это была личность замечательно привлекательная, представитель гуманности и образованности, лучший продукт петровских преобразований и украшение елизаветинской эпохи».

Но елизаветинская эпоха ушла в небытие, и Шувалов потерял прежнюю силу. Предчувствуя опалу, он в 1763 году отправляется за границу, где живет 14 лет. И в Вене, и в Париже, и в Неаполе, и в Берлине, и в Риме его принимали с великими почестями. Сам император Священной Римской империи Иосиф II возил его в своем экипаже. Иван Иванович был принят и при дворе Людовика XV, где первый принц крови герцог Орлеанский подарил ему табакерку с финифтяным портретом Петра I – драгоценность для россиянина! Он общался со знаменитыми философами французского Просвещения. Его приветствовали энциклопедисты Дени Дидро и Жан Лерон Д’Аламбер; Жан Франсуа Мармонтель слагал стихи в его честь. Все, кому доводилось говорить с ним, восхищались эрудицией и широтой взглядов этого русского. Особенно близко сошелся он с Вольтером. До нас дошел такой их диалог:

– Петр I и Екатерина II сблизили Россию с Европой, – обронил Вольтер.

– Нет, – парировал Шувалов, – просто они Европу приблизили к России.

И сам Шувалов, казалось, приближал к нам ценности европейской культуры и делал их российским достоянием. Он собрал коллекцию редчайших антиков, шедевров живописи, заказывал формы лучших итальянских статуй, которые передал потом в Академию художеств и Эрмитаж. А как благотворительствовал он русским художникам и ученым за границей! Поручались ему и деликатные дипломатические задания – Екатерина II доверила вести важные для России переговоры о замене папского нунция в Варшаве, что он с блеском исполнил.

В 1777 году Шувалов возвратился на родину и был встречен радушно. Екатерина II в честь его приезда устроила грандиозный бал. Она пожаловала ему должность обер-камергера, наградила высшим российским орденом – Святого Андрея Первозванного – и вообще находила особое удовольствие в беседах с ним. Одами, эпистолами, посвященными меценату, откликнулись на это событие многие литераторы. Одно из стихотворных обращений к нему начиналось характерными словами: «Ревнитель росских муз, талантов покровитель…».

Дом Ивана Ивановича стал средоточием интеллектуальной жизни страны. В нем собирались такие замечательные деятели культуры как Екатерина Дашкова, Алексей Храповицкий, Осип Козодавлев, Иван Дмитриев, Александр Шишков, Алексей Оленин и другие. Шувалов с его безошибочным вкусом к изящному угадал в юном Гавриле Державине будущего великого поэта и всячески содействовал его известности. Заметил он и талант поэта Ермила Кострова, переводчика «Илиады», которого даже поселил в своем доме. Многим обязаны ему писатели Денис Фонвизин и Ипполит Богданович. Но Иван Иванович покровительствовал не только дворянам; он ценил и выдвигал даровитых русских самородков – возвысил тверского крестьянина-самоучку Ивана Свешникова. Не оставил Шувалов и литературных занятий – издавал совместно с Дашковой журнал «Собеседник любителей российского слова» (1783–1784).