Дэвид Рол - Боги Авариса

Создается впечатление, будто мы подхватили разговор Секененра с фиванскими придворными с того места, где он резко обрывается на искрошившемся краю «Папируса Салье II». Такие же слабовольные советники нового царя не теряются с ответом, а бесстыдно призывают к осторожности, граничащей с полной капитуляцией. Лучше раболепствовать перед властелином севера, чем объявлять правителю Авариса войну, в которой они не смогут победить. Очевидно, после ужасной гибели предыдущего фараона в неудачной освободительной войне у придворных не было никакого желания ввязываться в новые конфликты. Храбрый и, вероятно, нетерпеливый младший брат Секененра не мог смириться с этим. От его имени Фивы должны были жестоко отомстить за гибель его предшественика.

«Но они (придворные) расстроили сердце Его Величества: «Ваш совет — проклятие для меня. Тот, кто делит землю (Египта) со мной, никогда не будет уважать меня. […] азиаты, которые […] с ним. Я поплыву на север, сражусь с азиатами и достигну успеха! Если он намерен спокойно жить в […], то выплачет себе глаза вместе со своей землей!»

Во фрагментарной фразе «азиаты (т. е. ааму), которые […] с ним» мы опять получаем намек на различие между правителем Авариса и семитоязычным населением, которым он правил. Вероятно, это важная параллель с ретроспективным сочинением царицы Хатшепсут о правлении гиксосов, где она говорит об ааму (азиатах), «живущих в Аварисе на севере», и о шемау (чужеземцах), «живущих среди них». Таким образом, речь идет о классе правящей элиты неопределенного, хотя и явно чужеземного происхождения, который поддерживало множество семитоязычных вассалов из Ханаана.

«Могучий правитель Фив, Камос сильный, защитник Египта: «Я пошел на север, потому что был (достаточно) силен для нападения на азиатов по воле Амона, мудрого советчика. Моя доблестная армия катилась передо мной, как огненный вал. Отряды меджаев (нубийских наемников) скакали впереди, выискивая азиатов и отбрасывая их с позиций. На западе и востоке имелась еда, и моя армия добывала припасы повсюду. Когда я проверял дневные патрули, то послал сильный отряд меджаев […] к нему в […]. Тети, сын Пепи в (городе) Нефруси не дал ему уйти, пока я оттеснял азиатов, сдерживавших (армию) Египта. Он превратил Нефруси в гнездо азиатов. Я провел ночь на своей ладье с довольным сердцем. Когда забрезжил день, я устремился к нему, как сокол на добычу. Когда прошло время завтрака, я напал на него. Я разрушил стены, перебил его людей и заставил его жену выйти на берег реки (просить о пощаде). Мои солдаты были подобны (голодным) львам, когда разоряли город. Они брали рабов, скот, молоко, жир и мед, они делили имущество, и сердца их были довольны».

В конце концов Камос оказался на палубе своего флагманского корабля, глядя на высокую крепостную стену Авариса. Он проложил путь к самому центру власти гиксосов. Тепереь он мог видеть жен и принцесс из гарема Апопи, разглядывавших египетский флот посреди Пелузийского рукава Нила. Победа над ненавистными гикососами была уже близка.

Египтяне разграбили порт и разорили виноградники Авариса, но Апопи со своей свитой держался в неприступной крепости. Камос выкрикивал оскорбления в адрес своего бывшего сюзерена, запертого как птица в клетке, в надежде выманить Апопи на битву.

«Я выпью вино с твоего виноградника (из виноградных лоз), которые пленные азиаты сейчас отжимают для меня. Я опустошу твою (царскую) резиденцию и срублю твои деревья».

Судя по всему, незначительная часть этого виноградника и древесных ям из сада Апопи была раскопана арехологами из австрийской миссии в Эзбет Хеми, за крепостной стеной и рядом с большой платформенной террасой. Можно представить, какие чувства испытывал царь гиксосов, когда смотрел вниз из своей цитадели на войска Камоса, разорявшие его роскошный сад и шпалеры, увитые виноградными лозами.

Конкретные и плодотворные соответствия между археологическими открытиями и сведениями из древних летописей — довольно редкое явление, и вполне понятно, что профессор Битак смаковал тот момент, когда его команда «нашла те самые сады» {91} 91 М. Bietak, 1996, р. 65. . Однако дальнейшие раскопки поставили этот вывод под сомнение. Я обращусь к вопросу о датировке цитадели в Эзбет Хелми в следующей главе, когда мы будем обсуждать, кто жил в ней и украсил ее многочисленными фресками, а пока что вернемся к затяжной освободительной войне.

Камос вернулся в Фивы для перегруппировки войск, подготовки к следующей кампании и записи своего триумфа на двух «победных стелах» в Карнаке. Но тут снова произошло нечто ужасное. Фиванцев постигло новое несчастье, о котором умалчивают официальные источники. Нам известно лишь, что фараон Камос внезапно скончался на третьем году своего правления, оставив малолетнего наследника. Этот мальчик (вероятно, не старше семи-восьми лет) был Ахмосом, сыном Секененра Таа-кена и его вдовы, царицы Ах-Хотеп. Разумеется, новый фараон был слишком мал, чтобы взять в руки бразды правления в такой критический момент.