Элла Сагинадзе - Реформатор после реформ - С.Ю. Витте и российское общество. 1906–1915 годы

Опальный реформатор не умерял своей активности. Очередная статья о покушении, на этот раз целиком основанная на материалах графа, была опубликована журналистом Львовым (Клячко) в 1914 году [381]. Тремя годами ранее, в 1911-м, диктуя стенографистке текст своих мемуаров, Витте выразил готовность опубликовать переписку со Столыпиным еще при собственной жизни, так как после кончины Столыпина она «не составляет уже такого особого секрета» [382]. Однако политическая конъюнктура, а также надежды на новое возвышение заставили его изменить намерения. Позднее Клячко признался, что во время работы над статьей он был связан с Витте непосредственно. Более того, граф ознакомил его с содержанием уже полностью готовых к тому времени мемуаров. Опальный реформатор дал Клячко возможность снять копию с переписки со Столыпиным, но взял с него слово пока не пользоваться этими документами в печати [383]. Витте готовил еще ряд подобных публикаций (которые, однако, не дошли до печати), стремясь действовать и через других своих агентов, и даже поддерживал среди верных ему журналистов своего рода конкуренцию [384].

История с разоблачениями, связанными с покушением на Витте, продолжилась после его смерти в 1915 году. Уже в марте того же года (одновременно с опубликованием некрологов отставному реформатору!) в журнале «Русская мысль» вышла еще одна статья Львова, в которой содержались выдержки из имеющихся у него копий переписки двух премьеров [385]. Одновременно этой темы коснулся и приближенный к Витте американский журналист Г. Бернштейн. В еврейской газете «The Day» (Нью-Йорк) в конце того же месяца появилась большая статья (опубликованная в нескольких номерах) с сенсационным заголовком «Письма графа Витте открывают строжайшие секреты кабинетов высших сановников в России! Царский первый министр обвиняет Столыпина в организации заговора убить его» [386]. Бернштейн публиковал выдержки из своей многолетней переписки с отставным министром, в том числе цитировались слова Витте о закулисной стороне событий восьмилетней давности: «Русские сановники, принимавшие участие в этом заговоре, не дерзают открыть аттентат ‹…› прижатые к стене доктор Дубровин со своей кликой вынуждены будут назвать премьера Столыпина и других государственных сановников как лиц, хотевших устранить меня с дороги. Вот, как теперь видите, в данном случае открыть истину – далеко не в интересах господствующих классов» [387].

Можно утверждать, что между Витте и близкими к нему журналистами существовала договоренность, согласно которой подобные материалы можно было опубликовать только после его смерти. Появление похожих публикаций в двух разных концах света свидетельствует в пользу этой версии. Обнародование откровенно скандальных и неприятных для императора материалов при жизни Витте поставило бы крест на его надеждах вновь вернуться в политику. С другой стороны, вероятно, что у Клячко был и свой расчет: статья в «Русской мысли» отражала оппозиционные тенденции в общественных настроениях.

Антиправительственная заостренность этого дела привлекала не только либералов. Уже после Февральской революции 1917 года была организована Чрезвычайная следственная комиссия (далее – ЧСК) по расследованию преступлений свергнутого режима, и сюжет с покушением на Витте (а особенно – с судебным расследованием) стал удобен для дискредитации системы царского правосудия. В ходе дознания подтвердилась версия о причастности Петербургского охранного отделения к организации попытки взорвать дом Витте, а также выяснились некоторые неизвестные до того времени детали [388]. Это дело привлекло внимание и в СССР: оно идеально подошло для иллюстрации злоупотреблений «полицейско-монархического режима» [389], ведь целью террористов при попустительстве властей в данном случае был один из столпов дореволюционной государственности – царский министр Витте. В 1926 году выдержки из материалов перепечатал один из популярных журналов [390], а в 1929-м материалы расследования ЧСК, а также переписка Витте и Столыпина вышли в рамках издания о черносотенных организациях [391].

В силу целого ряда обстоятельств, сопровождавших покушение на отставного сановника и дальнейшее расследование этого преступления, общественное мнение скоро вышло за рамки обсуждения частного события – развернулась дискуссия о роли правительства в эскалации правого террора. С одной стороны, граф активно поддерживал и даже направлял этот процесс, ориентируясь на политическую конъюнктуру, с другой – дискуссия в немалой степени развивалась и без его участия, а покушение и все, что к нему относилось, стало удачным информационным поводом. В то же время популярностью долго пользовалась версия о том, что покушение подстроил сам граф, чтобы снова напомнить о себе. Таким образом, на первый план выходили личность Витте и связанные с ним общественные эмоции. На примере отношения публики к этому событию можно убедиться, что общественное мнение в исследуемый период обладало весомой силой и влияло на ход следствия. Покровительство, которое оказывал крайним правым Николай II, раздражало не только оппозиционно настроенных либералов, но и некоторых приверженцев монарха, включая и отдельных чиновников. Участие же самого Витте в публичных дискуссиях в немалой степени способствовало расследованию и общественному диалогу.