Олег Арин - О любви, семье и государстве [Философско-социологический очерк]

Таким образом, отмеченные Гегелем и Вейнингером родовые различия между мужчиной и женщиной, в том числе и в работе головного мозга, постоянно подтверждаемые современной наукой, определяют различие в глубине их понимания окружающего мира. И это надо признать как факт хотя бы уже потому, что если бы таких различий не было, тогда не было бы и всего человечества.

Поэтому предыдущее определение ума скорее означает сознание как простое понимание, а еще точнее — осознание себя и окружающего мира. Оно совпадает с понятием здравый смысл, который позволяет большинству человечества выживать путем адаптации к окружающей среде, в том числе и в обществе. Здравый смысл — это простое воспроизводство; он не работает на дельту жизни.

Когда мы кого-то называем дураком, имеется в виду, прежде всего, человек с отклонениями именно от здравого смысла, т. е. человек, не адекватно оценивающий реальность из-за психических болезней или из-за отсутствия элементарных знаний, необходимых для выживания. Вследствие этого его существование направлено против увеличения дельты жизни, против прогресса.

Ум же — это способность человека познавать и менять объективный мир в целях увеличения дельты жизни. Таким качеством обладает ничтожно малая часть человеческого сообщества. Но именно этой части оно обязано тем, что до сих пор не сидит на ветках в джунглях в компании дальних сородичей, а летает в космос. Существуют также степени ума: гениальность, талант, способности. Они зависят от глубины познания природы и общества, а в философских понятиях распределяются в терминах всеобщее, особенное и частное. Естественно, гений вскрывает всеобщее, талантливый — особенное, способный — частное. Подробнее эти вещи предполагается проанализировать в разделе наука обещанной книги об обществе. А сейчас вновь вернемся к красоте.

Когда говорится, что красота есть истина, имеется в виду, что красота заложена в саму истину. А истина — это и есть объективные законы природы и общества. И понять их можно только умом, и ничем другим. Именно ум познает истину, а через нее красоту. Красота есть явление, т. е. форма истины. Они находятся во взаимоотношениях как форма и содержание. Ум порождает красоту, но постигает ее через созерцание, которое и вызывает у него чувство прекрасного.

Для меня оказалось неожиданным, как точно отразил русский язык взаимосвязь ума, красоты и жизни. В библии на русском языке известный сюжет переводится следующим образом: «Адам познал Еву, жену свою; и она зачала, и родила Каина, и сказала: приобрела я человека от Господа» (Бытие. 4:1). Каким образом Ева «приобрела» человека с помощью Яхве (на англ. языке: «with the aid of Jehovah») не понятно, но здесь важно другое: ум (Адам), познающий красоту (Ева), ведет к рождению человека (жизнь). Отсюда, вне жизни-человека не существует ни ума, ни красоты.

Другая сторона этой же темы: красота уже запрятана в истине (в библии: в ребре Адама, из которой и получилась красота-Ева). На философском же языке в гегелевской терминологии я бы сказал так: истина — это красота-во-вне, а красота — это истина-в-себе. И когда говорят, что что-то — красиво, значит в уме говорящего уже сконструирована идея красоты на основе его знаний окружающего мира. Иначе говоря, чтобы мыслить красоту, надо уже иметь понятие о красоте. Если же некое уродство, явно не соответствующее законам выживания человечества, считается кем-то красивым, это значит, что ум такого человека сформирован на базе искаженных знаний о мире и его можно считать не умным, а безумным, т. е. с ума сошедшим. Мирза-Шафи сказал очень лаконично:

Я думаю, не случайно, в истории живописи только гениальные художники создавали гениально красивых женщин.

По поводу такого рассуждения мне был как-то задан «убийственный» вопрос: гениальный Леонардо да Винчи нарисовал гениальную картину, изображающую Мону Лизу, хотя, дескать, из истории известно, что она была полнейшей дурой. Похоже как бы на рассуждения Цветаевой.

Дело в том, что Леонардо отражал не красоту женщины как личности; он изобразил в портрете девушки свое представление о красоте, подтвердив, что идеальная красота есть всеобщее, т. е. объективное. Любой может выделить красивую женщину, будь она китаянка, немка, русская или американка. У меня под рукой оказалась статья (In search of the FACE), где приведены результаты исследования Дэвида Перрета и Кэйт Мэй (из Шотландского университета С. Эндрю) и японки Сакико Ёсикава (из Университета Отэмон гакуин) о представлениях красоты в Англии и Японии. Исследования показали, что наиболее предпочтительные лица в обеих расах оказались на удивление одинаковыми. Оптимальное лицо означало: высокие скулы, более узкий подбородок, достаточно большие глаза относительно размеров всего лица, укороченное расстояние между носом и верхней губой и между нижней губой и подбородком. Именно такие пропорции были воплощены в леонардовской Моне Лизе, хотя эти пропорции выводились из средних параметров частей лица 60 белых женщин [64] The Vancouver Sun, March 28, 1994, p. 4. .