Константин Кеворкян - Опасная книга. Феномен нацистской пропаганды

Из прочих властителей умов отметим кинематографистов, ввиду важности их работы для массовой пропаганды. Здесь уже 15 марта 1933 года нацисты выпустили первый список запрещенных к показу фильмов, среди которых преобладали советские ленты. Однако голливудские звезды еще долго не сходили с немецких экранов. Официальный запрет Министерства пропаганды на заокеанский кинопродукт вышел только 28 февраля 1941 года (в ответ на гонения, которым подвергалось нацистское кино в США).

Ну и сатира, знаменитый юмор берлинских кабаре. В мае 1935 года нацистская пресса опубликовала сообщения о том, что два из них, «Катакомбы» и «Балаган», закрыты, а тамошние актеры отправлены в концлагерь, ибо позволили себе «неуважительные шутки» по адресу НСДАП и государства. Так что и на этом фронте борьбы с инакомыслием ситуация «стабилизировалась».

Для слежки за рядовыми гражданами был создан так называемый Институт Германа Геринга, который имел обширную службу подслушивания телефонных разговоров, радиограмм иностранных граждан и подозрительных соотечественников. Попутно Геринг контролировал все телеграфные и телефонные коммуникации, которые проходили транзитом через германскую территорию. В институте работало свыше 5 тысяч сотрудников. Рейхсмаршал с помощью своей «исследовательской службы» подслушивал даже телефоны коллег и собирал такие «сокровища», как комплект любовных писем Альфреда Розенберга к одной красивой еврейке (5). У конкурировавшей с ним конторы Гиммлера оставался один выход — создать в противовес Герингу собственную службу наблюдения, но до конца войны он так и не смог организовать настолько совершенный и технически оснащенный аппарат подслушивания, которым обладал Геринг.

Но и Гиммлеру имелось, чем похвастаться, а именно своей феноменальной картотекой. Картотека представляла собой вращавшийся при помощи электромотора огромных размеров круг, на котором помещались отдельные карточки. Его можно было остановить в интересующем разделе, просто нажав на кнопку. При этом из соответствующей ячейки выскакивала карточка, на которой значились данные о разыскиваемом лице. Евреи и «еврейские метисы», «асоциальные личности» и «страдающие наследственными болезнями» — всяческие сведения на основе планомерного исследования родословной каждого из немцев заранее заносились в специальные формуляры. Огромный массив информации собирался и обрабатывался самыми современными на тот момент методами — для работы использовались перфокарты, которые сортировались соответствующими машинами. Таким образом, нацисты создали и использовали одну из первых форм массовой обработки статистических данных (6).

Для активной борьбы с инакомыслием нацисты создали Службу имперской безопасности, которая раскинула сети по всей стране и отличалась крайней эффективностью. И что удивительно: для населения Германии учреждение, которое называлось бы РСХА, вообще не существовало — само название этого ведомства было как бы засекречено. Широкую известность имело лишь одно из его подразделений — «гестапо» (политическая полиция). В 1944 году в гестапо насчитывалось всего 32 тысячи сотрудников — на страну с восьмидесятимиллионным населением. И здесь мы согласимся с канадским историком Робертом Геллатели, «характерной чертой Третьего рейха... было то, что режим без труда находил поддержку со стороны обычных граждан» (7). Около 100 тысяч осведомителей по совместительству, которые привлекались к слежке за каждым гражданином страны, сообщали властям о любом его высказывании или деятельности, представлявшимися враждебными нацистскому режиму.

Для контроля за обществом использовались порой самые неожиданные методы. Для примера — фрагмент секретного доклада, в связи с плебисцитом, проведенным 10 апреля 1938 года: «...Бюллетени раздавались в порядке очередности номеров, поэтому оказалось возможным выявить лиц, которые проголосовали «против», и лиц, чьи бюллетени оказались недействительными. Номер проставлялся на обратной стороне бюллетеня симпатическими чернилами» (8). Даже высокопоставленные служители режима находились в поле постоянной слежки: «Я никогда не чувствовал себя в безопасности из-за спрятанных микрофонов, хотя всегда тщательно обследовал стены моей комнаты», — вспоминал дипломат Третьего рейха Эрнст фон Вайцзеккер (9).

О существовании концентрационных лагерей, разумеется, в Германии знали. Некоторые из них были созданы еще в 1933 году, задолго до превращения их в лагеря смерти. Сообщение надлежащим образом публиковали в печати: «В среду, 22 марта 1933 года, будет открыт первый концентрационный лагерь в Дахау. В нем разместятся 5 000 заключенных. Планируя в таких масштабах, мы отказываемся поддаваться влиянию каких-либо мелких возражений, так как мы убеждены, что это вдохнет уверенность в каждого, кто уважает нацию и служит ее интересам. Генрих Гиммлер, и.о. начальника полиции города Мюнхена» (10).