Савелий Ямщиков - Спасенная красота (рассказы о реставрации памятников искусства)

Творения старых мастеров требуют самого пристального рассматривания. Шедевры иконописи рождены эпохой и теснейшим образом связаны с жизнью эпохи. Чтобы постичь глубокий внутренний смысл древнерусской живописи, недостаточно одного изучения ее исторических основ. Момент сближения современного человека с чудесным миром образов старой иконы возможен только в том случае, когда установлен общий язык, найден верный путь в богатые тайники древнерусского искусства. Поиски этого пути трудны. Они под силу только влюбленным в искусство людям, превыше всего ценящим радость познания красоты.

Хорошо сознавать, что современники интересуются делом, которому ты служишь. И какое удовлетворение должен испытывать специалист, когда расширяется круг посвященных в сложные аспекты его труда. Мне было приятно встречать новых и новых людей, стремящихся к познанию сути иконописного искусства и слышать от них все больше серьезных вопросов о смысле творчества древнерусских мастеров. Я понимал, что лучшая форма популяризации новых открытий — показ отреставрированных произведений на выставках, сопровождаемых каталогами. И мне не давала покоя мысль сделать такую выставку, которая надолго осталась бы в памяти посетивших ее. Чтобы она стала очередной прочтенной страницей в истории изучения древнерусского искусства для одних и открытием неведомого прекрасного мира для других. Сам процесс подготовки первой такой экспозиции доставил немало радости, а день рождения выставки «Живопись древней Карелии» навсегда запомнится ее устроителям и первым зрителям как светлый праздник в честь бессмертного искусства старых северных мастеров.

* * *

Выставочный зал на Кузнецком мосту нравился мне всегда. Не большое, по-официальному холодноватое помещение Дома художника на той же московской улице, а маленький выставочный зал в доме под номером двадцать. И нравился не только потому, что здесь часто устраивались интересные показы или сенсационные зрелища, вроде первой выставки Н. Рериха, когда толпы народа штурмом брали узкие двери «Кузнецкого, 20». В уютных стенах этого залитого мягким светом зала можно было оставаться наедине с картинами. Обычная выставочная атмосфера, суетливая, поверхностная, заполненная обсуждениями и ненужными иногда спорами, почти не проникала сюда. Сама планировка малочисленных комнат словно подсказывала организаторам очередных выставок простую, легко обозримую развеску экспонатов. Зрителям не требовалось поминутно заглядывать в каталог, разбираться, что за чем следует, какая вещь создана художником раньше, а какая позже. Благодаря несложной логике показа произведений каждая выставка долго помнилась прежде всего внутренней значительностью и красотой форм увиденных памятников искусства.

Лучшего помещения, чем «Кузнецкий, 20», для выставки древнерусской живописи, а, точнее, зала для показа искусства старых мастеров одной школы, не надо было и искать. Мы заранее представляли, как разместятся на сероватых, похожих на штукатурку древних храмов стенах сто вновь открытых памятников, найденных в Карелии. Небольшая, на уровне глаз, высота размещения экспонатов должна была способствовать преодолению «музейного барьера», который нередко встает между зрителем и произведением древнего искусства в условиях обычного экспонирования. Все делалось максимально просто. Северная живопись не нуждалась в сопровождающих украшательских элементах. Памятники рассказывали о себе полнее, чем любая аннотация или пояснительная фотография. Под каждой иконой табличка с указанием даты, места происхождения и фамилия реставратора. Все остальное описано в каталоге, отпечатанном на хорошем полиграфическом уровне московскими издателями. Их же стараниями исполнена и красочная афиша, украсившая заснеженные улицы Москвы.

Выставка «Живопись древней Карелии» открылась накануне нового. 1969 года. Начиная с этого времени, по самую середину февраля, когда выставка закончила работу, народ беспрерывно стремился посетить ее залы. Стоял ли на улице лютый московский мороз или светило напоминающее о приближающейся весне солнце, живая очередь на Кузнецком мосту не кончалась до позднего вечера. Люди приходили разные — специалисты и любители старины, студенты и школьники, в одиночку и с экскурсиями, иностранные туристы, художники — короче, все, интересующиеся искусством. И почти никто не ограничивался беглым осмотром выставки. Посетители подолгу останавливались перед экспонатами, отмечали собственные наблюдения в записных книжках и на полях каталога. Консультанту задавали вопросы, свидетельствующие об искреннем желании разобраться в основах древнерусского искусства или постичь сущность нового открытия памятников северной живописи. Главное — не было равнодушных. Даже закоренелые скептики, которые и в Сикстинской мадонне найдут подвох и постараются доказать несоответствие реликвии требованиям подлинного искусства, хотя и поругивали реставраторов, а заодно и организаторов, в конце концов высказывали слова благодарности. Книга отзывов так и не дождалась отрицательных записей. На любой, самой хорошей выставке найдется графоман, который ради самоутверждения испортит бумагу и настроение устроителям. Нас миновала и такая «закономерная кара». Строгая красота древнего искусства подействовала, вероятно, и на неисправимых критиканов.