Юрий Бит-Юнан - Василий Гроссман. Литературная биография в историко-политическом контексте

Тут критический подход, если верить нашему оппоненту, вообще непродуктивен. А по отношению к сказанному Липкиным – чуть ли не безнравствен. Мемуары «самого близкого друга Гроссмана», как утверждал Сарнов, «надежный вполне достоверный документ».

Спорить тут не с чем. Читателей призвали верить.

Подчеркнем, что наиболее запальчиво Сарнов отвергал все нами сказанное о мемуарных свидетельствах, относящихся к публикации романа Гроссмана за границей и в СССР. Буквально инкриминировал злой умысел: «Вся их статья построена на упрямом стремлении игнорировать, а то и отрицать факты и обстоятельства не только хорошо известные, но и фундаментально изученные».

Впрочем, его мемуары для нас тоже источник. Суждения нашего агрессивного оппонента мы последовательно рассматривали в статье «К истории публикации романа В. Гроссмана «Жизнь и судьба» или «Как это было» у Б. Сарнова». Она напечатана в сорок пятом номере журнала «Toronto Slavic Quarterly» [218].

По сути, мы продолжили тему. Но – применительно к истории публикаций романа за границей и на родине автора – проблемы уже не только обозначали. Еще и ставили в пригодной для решения форме.

В частности, демонстрировали противоречия в упомянутых версиях мемуаристов. Доказывали, что по совокупности их свидетельств нельзя установить, одна ли рукопись была копирована для нелегальной отправки за границу, сколько туда попало копий и когда именно, а также какие способы использовались каждый раз для доставки материалов.

Равным образом, доказывали, что нет возможности определить, какие текстологические принципы использовались при подготовке отечественных изданий гроссмановского романа, насколько корректно формировалась источниковая база. Что важно с точки зрения репрезентативности публикаций.

Но одну проблему мы обсуждать не стали тогда. Речь идет о причинах необычной агрессивности нашего оппонента. Все же его возражения несводимы к формам научной полемики. Это своего рода начальственный окрик, требование почтения и безоговорочного повиновения, неукоснительного соблюдения запретов. Прием советский, в силу чего и деактуализировавшийся.

Отчасти реакцию нашего оппонента можно было бы объяснить факторами субъективными. Еще с начала 1990-х годов Сарнов публиковал в периодике эссе о советской литературе, причем весьма часто и пространно цитировал или пересказывал там мемуары Липкина. Затем издавал сборники – уже в качестве монографий [219].

Проведенный нами критический анализ липкинских свидетельств, оказался, вероятно, некстати в связи с публикациями Сарнова. Вот и агрессия проявилась.

Эскапада Сарнова – проявление тенденции. Как уже не раз отмечалось, истина вовсе не обязательно востребована. Довольно часто она многим мешает.

Но обычно защитники гроссмановского биографического мифа попросту игнорируют все, что выходит за его рамки. Так произошло, например, с монографией Гаррардов. В большинстве своем результаты, полученные исследователями, остаются и ныне словно бы незамеченными – если противоречат суждениям мемуаристов.

Что до истории публикаций романа Гроссмана за границей и в СССР, то упомянутые выше проблемы оставались вне осмысления более четверти века. Их тоже словно бы не видели.

Стоит подчеркнуть: мы решали и решаем задачи исследовательские. На основании анализа источников реконструируем биографию писателя в контексте литературного процесса. Нам важно определелить, чтопроисходило и когда.А еще – почемуименно так, а не иначе.

Разрушение созданного мемуаристами биографического мифа Гроссмана – не цель для нас. Мы его исследуем, а не спорим с ним. Нам важно установить, почему и как он формировался, в силу каких причин бытует.

В какой-то мере биография писателя – история его книг. Этот тезис общеизвестен, и вряд ли его нужно вновь обосновывать. В общем, «Жизнь и судьба».

Роман «Жизнь и судьба», изданный после смерти Гроссмана, радикально изменил отношение к его биографии. История конфискованных рукописей продолжилась в контексте новой эпохи. Не хрущевской, а брежневской. И далее – всех последующих. Но это уже другие интриги, причем в иных контекстах. Об этом – в следующей книге.

См.: РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 39. Ед. хр. 1658. Л. 57.

См.: РГАЛИ. Ф. 631. Оп. 39. Ед. хр. 1658. Л. 51–52.

См.: Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении писателя Гроссмана В.С. орденом Трудового Красного Знамени // Правда. 1956, 19 янв.