Юрий Пантелеев - Морской фронт

Многие соединения на отходе несли потери. Существование их в прежних организационных формах теряло смысл. Так было, например, с органами управления оставленной нами Рижской базы, охраны ее водного района и других соединений. Командиры, матросы и сами корабли оказались без штатных мест. Тут перед начальником организационного отдела штаба флота полковником Ильиным и его подчиненными возникали неотложные задачи — срочно расформировать или переформировать различные соединения. Так были вовсе расформированы органы управления и соединения сперва Либавской, а через несколько дней и Рижской военно-морских баз.

Самое опасное во время войны — это без дела шатающиеся люди. А тут нужно было переназначить и отправить к месту новой службы сотни бойцов и командиров. Сделать это было нелегко, ибо в большинстве случаев речь шла о людях, много переживших и травмированных. Требовалось с каждым чутко поговорить и найти ему достойное место.

Время летело быстро. Едва мы разобрались с Ригой, как под угрозой оказался и сам Таллин. Весь этот новый комплекс дел свалился на нас, как говорится, нежданно-негаданно…

Враг наступал, наши сухопутные войска с боями отходили, а за ними, оставляя наши базы, отходили и мы. Таким образом, с первых дней войны мы производили беспрерывное переразвертывание и переформирование соединений флота. Либава — Рига — Таллин — Кронштадт. Пришли в движение десятки тысяч людей и сотни кораблей, лишенных своих постоянных мест базирования. Высший орган управления флотом — его штаб должен был возглавить весь этот динамичный, сложный и противоречивый процесс, не будучи сам к этому подготовлен. Теперь уже с полной очевидностью можно утверждать, что, если бы командованию и штабу флота после потери Либавы предоставили свободу инициативы, наши дела на море сложились бы куда лучше. Но над нами довлела общая система руководства войной: ждать решения Ставки, несмотря на то что жизнь настойчиво диктовала свои требования.

Таков был железный закон времени.

Почти беспрерывное в течение первых месяцев войны переразвертывание флота на новые базирования, расформирование одних и срочная организация других частей, первые потери не могли не создавать порою нервозной обстановки во всех звеньях управления флотом. Всем хотелось отыскать реального виновника наших неудач, провала всех наших победных планов и расчетов. Даже большие люди еще не сознавали, что мы переживаем крах некоторых положений нашей довоенной доктрины, не до этого было! Нужен живой виновник! Я помню длительные ночные беседы c прокурорами и следователями. Мы старались честно и объективно осветить им боевую деятельность некоторых наших подчиненных, на которых незаслуженно возводилась вина в военных неудачах. Запомнились мне неприятные разговоры с одним высокопоставленным начальником.

— Товарищ начальник штаба! — наседал он на меня. — Почему наш флот не наступает? Почему фашисты могут наступать, а мы нет? — Я пытался разъяснить сложность обстановки, но он не слушал. — Нет, нет, я с вами не согласен. Штаб занимается не тем делом. Надо разрабатывать активные операции и действовать, наступать…

Это говорилось в те трагические дни, когда мы оставили Ригу и фашисты угрожали всей Эстонии. Нужно было срочно создавать систему сухопутной обороны Главной базы флота — Таллина. Мы с начальником оперативного отдела часами докладывали генералу о взаимосвязи всех операций, которые мы проводили на море, с действиями армии в Прибалтике. Речь шла уже не о морской войне в чистом виде, а о взаимодействии с отступающей армией, об обороне столицы Эстонии — Таллина. Это становилось для нас главным… Но рассуждения наши всерьез не принимались, и штаб флота в глазах беседовавшего с нами большого начальника был близок к положению виновника всех бед. А между тем легкие силы и авиация по плану штаба флота удачно и весьма активно ставили в финских шхерах мины заграждения, подводные лодки по всей Балтике угрожали фашистским коммуникациям, наши летчики топили вражеские корабли, хотя, разумеется, все это никак не могло решительным и быстрым образом изменить положение на сухопутном фронте, проходившем уже в Эстонии.

Эти строки пишутся не с целью представить штаб флота в непогрешимом виде. Непогрешимых на войне не бывает. В те памятные дни и недели не только наша пехота, танкисты, летчики и моряки учились воевать. Тяжелую и горькую школу проходили также штабы, штабные работники и командиры всех степеней.