Юлия Галкина - Французская военная миссия в России в годы Первой мировой войны

2. В 1916 году миссия сумела превратиться в мощный, выстроенный в духе единоначалия, инструмент военно-технической помощи союзнику, координировавший работу в России широкого круга специалистов в области радиоразведки и криптографии, снарядного производства, авиационной техники, железнодорожного транспорта и военной логистики. В определённой мере это способствовало стабилизации положения Российской Империи на фронтах.

3. В ходе своей деятельности французская военная миссия стремилась выйти за пределы своей «корпорации» и в интересах повышения собственной эффективности работала с обширным кругом дипломатов и гражданских лиц: интеллектуалов, промышленников, финансистов, политиков, и т. д., привлекаемых как из Парижа, так и из французской колонии в России. В свою очередь, их участие вызывало к жизни новые практики взаимодействия в сфере помощи союзнику.

4. К 1917 году в Российском Империи существовала многочисленная и крепко спаянная французская колония, объединившаяся вокруг военной миссии. Осознав невозможность продолжения Россией войны, после падения монархии и провального наступления Керенского летом 1917 года, в интересах Третьей республики, французская миссия сумела перейти на позиции политического вмешательства во внутреннюю политику России. Это выразилось, в первую очередь, в «реанимации» Восточного фронта за счёт национальных контингентов и русских подразделений, сохранивших верность Антанте, а затем, в ходе идеологического сращивания немецкой и большевистской угрозы, — в расширении антибольшевистской деятельности по ряду направлений.

5. На примере донесений и отчётов сотрудников французской военной миссии, а также лиц, выполнявших задания по их приказу, можно выявить круг причин, приведших представителей Антанты к неудаче в борьбе с Советской республикой. Как правило, это клишированное мышление по отношению к «восточному союзнику», преувеличение значимости собственного политического опыта вкупе с ограниченными возможностями военного вмешательства.

В начале Первой мировой войны французское военное представительство в странах-союзниках продолжало функционировать в рамках дипломатической традиции мирного времени: взаимодействие стран Согласия осуществлялось через аппарат военных атташе при посольствах Франции, в своей деятельности руководствовавшихся инструкцией Министерства иностранных дел от 21 февраля 1903 года, согласно которой они являлись не полномочными военными представителями, но помощниками главы дипломатической миссии в стране пребывания, исполнявшими его указания. Их личная работа направлялась и контролировалась военным (или морским) министром [31] Forcade O. La République Secrète. Histoire des services spéciaux français de 1918 à 1939. Paris, 2008. P. 66–67. , а задачи концентрировались в основном на сборе информации о военном потенциале страны пребывания: этой работой они дополняли усилия 2 бюро Генерального Штаба Франции. Кроме этого взаимодействие русской Ставки и верховных командований союзных армий осуществлялось по дипломатическим каналам МИД.

Однако в конфликте нового типа традиционный формат военного и дипломатического представительства вскоре проявил свою недостаточность. Впервые это стало очевидным в Сербии, которая запросила у Франции помощи в борьбе с австро-венгерскими мониторами, угрожавшими Белграду. Ответом стала отправка в Сербию 25 октября 1914 года отряда артиллеристов, получивших название «Mission D» [32] Extraits du rapport du 30 octobre 1915 du Capitaine de Frégate PICOT, commandant la mission D // Delannoy G. Guerre 1914–1918. Citations a l’ordre de l’armee des formations et batiments de la marine française. P. 163. . Можно сказать, что с этого момента начинается процесс формирования специфики французских военных миссий, как инструмента предоставления союзникам недостающих им технических средств борьбы.

Хотя Россия и Сербия, разумеется, были несопоставимы, масштабы войны, оказавшиеся неожиданными для всех воюющих сторон, предъявляли качественно новые требования и к уровню франко-русского сотрудничества.

В 1914 году в качестве французского военного представителя в России находился военный атташе Франции, дивизионный генерал маркиз Пьер де Лагиш со своим помощником, майором Верленом [33] Павлов А.Ю. Французские военные миссии в России в годы Первой мировой войны. C. 33. . Господствовавшее представление о краткосрочности начавшейся войны первоначально не предполагало необходимости какой-то специальной реорганизации военного представительства в странах-союзниках. Но ход и результаты кампании 1914 года поставили воюющие стороны перед перспективой затяжной войны. Французы считали (во многом обоснованно), что они вместе с англичанами, напрягая все силы, сдержали натиск главных сил немцев. Почему же русские все ещё не в Берлине? Обратимся к записям президента Третьей республики Раймона Пуанкаре от 18–19 октября 1914 года: «… С каждым днём все более очевидно, что война затянется и что нашими зимними квартирами будут обледенелые и грязные окопы»; «…Ещё раз, где же тот разрушительный каток, о котором писала оптимистичная пресса?» [34] Пуанкаре Р. На службе Франции. 1914–1915. C. 307. . Французское руководство получало сведения о делах русского фронта по традиционным дипломатическим каналам — то есть в виде телеграмм посла в России, для которых военный атташе предоставлял информацию военного характера. При этом следует учитывать, что в распоряжении военного атташе практически отсутствовал исполнительный аппарат. Таким образом, французский военный представитель передавал своему военно-политическому руководству через посла сведения, которые получал от русских союзников, главным образом из центральных органов военного управления — Ставки, Генштаба, Военного министерства, методом периодических рабочих встреч. Другим каналом связи с союзником был аналогичный аппарат русского военно-дипломатического представительства в столице Франции. В таких обстоятельствах проблема нехватки информации о положении на русском фронте обозначилась уже осенью 1914 года. «Великий князь желает знать, намерен ли генерал Жоффр вскоре продолжать продвижение вперёд. Как видно, он не подозревает о тех трудностях, на которое мы наталкиваемся, да и мы сами, возможно, не представляем себе тех трудностей, которые останавливают его» [35] Пуанкаре Р. На службе Франции 1914–1915. С. 383. ; «Каким образом русская армия со своим численным превосходством оказывается столь бессильной? Как это Великий князь Николай Николаевич может думать о том, чтобы ограничиться обороной?» [36] Там же. С. 385. . Сложившаяся до войны схема связи не позволяла французскому руководству своевременно получать исчерпывающие ответы на эти вопросы, её недостатки также отмечал Морис Палеолог: «Я ссылаюсь на трудности телеграфного обмена между GQG [37] GQG (Grand Quartier General) — Французская главная квартира. и Петербургом <���…> Я не компетентен определять, как нашему Генеральному Штабу должно получать информацию о вооруженных силах союзников. Но кажется разумным сконцентрировать всю нашу военно-информационную службу в руках генерала, ежедневно находящегося рядом с Великим Князем» [38] Service historique de la Défense, Terre (SHD/T), 5 N 74. Télégramme, Petrograde, 1er décembre 1914 (Paléologue). .