Илья Зайцев - Астраханское ханство

В 1491 г. Престольным владением правили уже Абд ал-Керим и Шейх-Ахмед [РИО 1884: 110]: Абд ал-Керим сменил соправителя.

В письме Ивану III в 1498 г. Менгли-Гирей писал об „Ахматовых детях“: „…в его улусе велми голод учинился, пошли под Шемахейскую сторону. Сеит Махмут, брат его Багатырь из Гирей выбежали, пришод в Васторохани за городом стоят… на Бога надеяся, недругов наших, на Ахматовых детей, сторону на весне на конь хочю всести“ [РИО 1884: 277–278]. Из другого сообщения крымского хана становится понятно, что в сторону Шемахи пошел Шейх-Ахмед, а Багатырь и Сейид-Ахмед направились к Астрахани, куда их не пустил Абд ал-Керим [РИО 1884: 279] [76].

Астрахань, видимо, оставалась резиденцией Абд ал-Керима и позже. В октябре 1500 г. князь Кубенский сообщал из Крыма, что за год до этого Аблез-бакшей направил в Астрахань гонцов с письмом, в котором предлагал повлиять на Абд ал-Керима, „чтобы царь Абле-Керим послал царевичев на Дон стеречи посла великово князя, да гостей…“ [РИО 1884: 333]. Мы еще вернемся к этому известию.

Матвей Меховский также не упоминает об Астрахани как о владении, независимом от Большой Орды. В своем труде „Трактат о двух Сарматиях“, составленном до 1514 г., Меховский пишет лишь о „Заволжской орде“, владения которой простираются „от реки Волги до Каспийского моря… приблизительно на 30 дней самой быстрой верховой езды“. „Земля хана и заволжских татар ограничена с востока Каспийским или Гирканским морем, с севера — степями, тянущимися на большое расстояние вширь и вдаль; а с запада — реками Танаисом и Волгой; с юга — частью морем Эвксинским или Понтом, частью высочайшими горами Иберии и Албании“ [Меховский 1936: 61]. В „Чингиз-наме“ Утемиш-хаджи сказано, что после освобождения плененного Шейх-Ахмеда из Литвы он „пришел в свой вилайет Хаджи-Тархан“ [Утемиш-Хаджи 1992: л. 41а]. Ясно, что под названием Хаджи-Тархан автор имел в виду не независимое Астраханское ханство, а Большую Орду, частью владений которой был город Хаджи-Тархан.

Блез де Виженер, повествуя об освобождении Шейх-Ахмеда и его отправлении в „заволжскую Татарию“, упоминает о том, что брат хана „Солтан-Козик“ (т. е. Кодасак. — И.З.) был послан вперед, „чтобы известить о его прибытии их дядю Албугера“ [Виженер 1890: 84]. Безусловно, имеется в виду Абд ал-Керим, однако не упоминается о том, что он был ханом Астрахани; речь идет о „Заволжской Орде“ в целом.

Осенью 1501 г. Астрахань в течение семи дней осаждают ногаи: „пять мурз приходили к Асторокани и улусы черные поймали“ [РИО 1884: 380–381]. М. Г. Сафаргалиев неверно относил эту осаду к 1502 г. [Сафаргалиев 1952: 39]. По мнению М. Г. Сафаргалиева, одержавшие верх ногаи навязали хану соглашение, которое значительно укрепило их позиции в городе. „Хан обязался брать одного из ногайских мурз в качестве своего старшего эмира и платить ногайским мурзам ежегодно по 40 000 алтын деньгами, которые астраханцы платили до самого падения Астраханского ханства“ [Сафаргалиев 1952: 40]. Видимо, опираясь на утверждение М. Г. Сафаргалиева, о ежегодных выплатах указанной суммы ногаям писал и Л. Е. Вереин [Вереин 1958: 12]. М. Г. Сафаргалиев не называет источника этого утверждения, но думается, что таким источником была Никоновская летопись. При описании соглашения, заключенного в июле 1554 г. между Иваном IV и Дервиш-Али (посаженным на астраханский трон русско-ногайским ставленником), летопись сообщает, что Астрахань обязывалась платить Москве ежегодно 40 000 алтын и 3000 рыб ПСРЛ 1904: 244]. Однако эти события слишком далеки друг от друга, чтобы можно было делать выводы о неизменности суммы выплаты с начала века до 1554 г.

Ничем не подтверждается мнение П. П. Иванова о существовании „торговой пошлины с провозимых по Волге товаров“, которую собирали в свою пользу ногайские „князья“, и о столкновениях с Астраханским ханством „на почве распределения собираемых сумм“ [Иванов 1935: 27]. „Вообще это был значительный город, — писал в начале XVII в. об Астрахани Исаак Масса, — который был обязан платить дань Московиту, как и покойному великому князю Василию Ивановичу, в остальном они были свободны от всех повинностей и могли делать, что хотели“ [Масса 1937: 23]. Кроме утверждения И. Массы, сведений об астраханских платежах Москве до 1554 г. не имеется. Его свидетельство уникально: астраханцы будто бы страдали от притеснений московских бояр, налагавших непосильные тяготы на город, и „изыскивали всякого рода средства, чтобы освободиться и свергнуть иго, что они и исполнили; когда посланные прибыли за данью, они с глумлением ответили посланцам и отказались что-либо дать, сказав, что не намерены более давать, и повторили это несколько раз. Они даже говорили: ежели московиты будут нас очень притеснять, мы призовем на помощь турка и будем ему во всем повиноваться. Так продолжалось долгое время: то оказывали повиновение, то вновь восставали“. Так было до взятия Казани [Масса 1937: 24].