Христофор Манштейн - Записки о России генерала Манштейна

Манштейн снова об увозе Ивана Антоновича речь завел и советовал ему, Зубареву, учинить так, чтоб ему, по объявлении в Польше раскольникам о том, что оный Иван Антонович будет на российском престоле, идтить в Россию и, по пропуске его, Зубарева, через российскую границу, идтить прямо в Москву или в какой город и, взяв от кого-нибудь в Москве или в городе воровской пашпорт, назвав себя в том пашпорте крестьянином или купцом, и с тем пашпортом, или как лучше, идтить прямо к Холмогорам.

«И ежели ты через подкупление получишь случай с тем Ульрихом повидаться, то тому Ульриху отдай означенные медали, и скажи ему о том, что ты прислан к нему от самого прусского короля и от братьев его, Ульриха; також, чтоб оный Ульрих, с сыном своим Иваном Антоновичем, готовился к уходу из России на корабль, который будет стоять и дожидаться его с сыном у города Архангельского. И чтоб он, Ульрих, к тому уходу весьма лучшие способы (а какие точно способы — не выговорил) употребил. Чтоб он, Зубарев, потом осмотрел то место (в котором они содержатся), как лучше к тому месту придти, сухим или водяным путем. И по осмотрении б того места, шел он, Зубарев, к городу Архангельскому и дожидался капитана. И о том-де ему обо всем порядочно объявил, а по объявлении-де с тем капитаном о увозе Ивана Антоновича и отца его посоветуйтесь, как лучше их увезти; и осмотри-де ты у того места караул, как строго стоит, и ежели-де караульные при том месте весьма стоят слабо, то-де вы их подкупите деньгами или напоите пьяных. А буде-де весьма караул строгой, то, подкупя каких ни есть бурлаков и, обще с тем капитаном и командою его, подите к тому месту ночью, и, разбив караул, оных Ульриха с сыном его возьмите из того места и отвезите на корабль и привезите в Пруссию».

Зубарев отвечал на это Манштейну, что-де я в этом готов его королевскому величеству служить.

И ежели б он, Зубарев, не пришел в том своем преступлении в раскаяние, то б он к увозу означенных Ульриха и сына его из России так точно, как оный Манштейн ему приказывал, и учинил.

Прошло около шести дней после представления Зубарева королю; к Манштейну приехал его шурин, «которого называли в доме того Манштейна кениг-адъютантом; а отец у него был при дворе государыни императрицы Анны Иоанновны полковником. И оный Манштейн поутру, напоив его, Зубарева, чаем и сняв с него означенный мундир, а надев на него ту нагольную шубу, в которой он, Зубарев, у Манштейна и перед королем был, посадя его в карету, обще с оным кениг-адъютантом, из города Потсдама поехали через прусские города, до города Ланжберга, куда ехали дней с пять. И по приезде в Ланжберг, оный кениг-адъютант, в тот же день поутру, вывез его на польскую границу к местечку, а как зовут — не знает». Оттуда Зубарев пробрался в Варшаву, явился прусскому резиденту, у которого в руках видел писанную им записку, и когда Зубарев признал ее за свою, то резидент сказал ему: «Поди в свой путь с паном Богом!» Наняв лошадей, он отправился в раскольничью слободу Витку и стал подговаривать раскольников выбрать епископа, рассказывал, что был у короля прусского, действует по его приказанию и т. д. Оттуда Зубарев поехал в Лаврентьев монастырь, который верстах в 10 от г. Гомля, явился игумену Евстифею, рассказал ему зачем приехал, и когда игумен спросил: «Да как же вы Ивана Антоновича посадите на царство?» — отвечал: «Так же и посадим, как государыня (Елисавета Петровна) села». А о том означенному Евстифею говорил он, Зубарев, со слов Манштейновых. Тот, будучи у себя в доме, говорил ему «якобы государыня престол приняла силою, так и мы Ивана Антоновича посадим на царство так же, как и государыня села» [40] Исторические бумаги, собранные Конст. Иван. Арсеньевым, изданные акад. Пекаревым. Спб. 1872 г., стр. 375–408. .

Дальнейшие показания Зубарева не относятся к Манштейну, вследствие чего мы их не приводим.

Нет, кажется, никакого сомнения, что извет Зубарева на Манштейна есть один из тех «затейных и воровских умыслов», которыми уже не раз заявил себя до этого доносчик; как бы то ни было, но, умирая «от превеликой рвоты» 22-го ноября 1757 года в Тайной Канцелярии, Зубарев не только не сознался во лжи, но заявил, что «о чем он в расспросе своем показал и то самая истина, а того от себя он ложно ни для чего не вымышлял».

Императрица Елисавета Петровна вполне поверила показаниям Зубарева и последствием этого было то, что принца Ивана Антоновича, по ее указу 23-го января 1756 г., перевезли из Холмогор в Шлиссельбургскую крепость; над Брауншвейгской фамилией в Холмогорах усилен надзор, а к Манштейну послано сочиненное в Тайной Канцелярии письмо, якобы от имени Зубарева, дабы заманить его в Архангельск, где уже и приняты были меры к его поимке. Само собой разумеется, что Манштейн не поддался в расставленную ему западню.