Юлий Циркин - История Библейских стран

Друг ой этнической группой было семитоязычное население Северной Сирии. Единственным следом их языка являются таблички из архива города Эблы. Этот язык условно называют эблаитским. По своему строению он очень архаичен и близок к архаическим говорам Южной Аравии. Хотя в нем можно отыскать черты сходства также с ранними этапами аккадского языка, но все же он относится, скорее, не к северо-восточным, как аккадский, а к северо-западным, как ханаанейский, семитским языкам (Fronzaroli, 1990, 56–62; Matthiae, 1995, 232–241).

Степные и полупустынные районы Сирии населяли амореи, по своим языковым и культурным характеристикам относительно близкие к ханаанеям. Основной территорией их обитания была горная цепь Джебель-Бишри, разделяющая Сирию и в значительной степени отделяющая относительно плодородную северную часть страны от засушливой полупустынной и пустынной (Buccellati, 1966, 235–252). "Амореи" не было самоназванием этих племен; такое имя дало им семитоязычное население Месопотамии, и обозначало оно людей, живущих к западу от Двуречья, полностью соответствуя шумерскому "марту", как эти племена называли шумеры. Сами амореи, вероятно, называли себя сутиями, возводя это имя к первопредку Суту, или Шету. Позже, в Библии, он будет считаться сыном первых людей — Адама и Евы, который родился у них после того, как один из их сыновей, Каин, убил своего брата Авеля (Gen., 4, 25) и фактически был предком всего человечества.

Семитские языки являются ветвью так называемых афразийских языков. Прародиной же афразийцев, скорее всего, является именно сиро-палестинский регион (Милитарев, Шнирельман, 1984, 49–51). Возможно, что из этого же региона происходили и носители прасемитского языка (Дьяконов и др., 1988, 210; Lasor, 1990, 190). Это, конечно, не означает, что этот регион был исконным для северо-западных семитов, о которых идет речь, т. е. ханаанеев, "эблаитах", амореев. Вообще, проблема "исконности" той или иной территории для определенного этноса является сравнительно недавним политическим изобретением и не имеет никакого отношения к реальному историческому исследованию, поскольку трудно найти более или менее обширный ареал, где бы на протяжении многих тысячелетий человеческой истории не менялось бы основное население. Археологические и лингвистические исследования свидетельствуют, что до прибытия семитов в Сирии и Палестине обитало несемитское население (Drawer, Bottera, 1971, 320–321). После прибытия на средиземноморское побережье предков финикийцев прежнее население ушло в горные районы Ливана, где еще долго сохраняло старую культуру (Seyrig, 1953, 37–49). На юге Палестины тоже еще некоторое время сохранялись островки прежней культуры II, по-видимому, прежнего населения (Мерперт, 2000, 122). Но с течением времени и они, видимо, слились с новым семитским населением.

Финикийцы, являвшиеся частью ханаанеев, сохранили воспоминания о своем сравнительно позднем прибытии к берегам Средиземного моря из района моря Эритрейского (Her., I, 1; VII, 89; lust., XVIII, 3, 2–4; Plin., IV, 120). Исследование этой традиции ведет к признанию ее достоверности, причем, учитывая, что знания Пфодота о крайнем юге были не особенно отчетливы, можно предполагать, что прародиной ханаанеев, как они считали сами, была Южная Аравия: этот вывод подтверждают и значительные черты сходства между ханаанейскими и южноаравийскими языками (Шифман, 1981, 103–106). Если принять во внимание утверждение Страбона (XVI, 3, 4) о современном Бахрейне как о прародине финикийцев, то можно говорить, что ханаанеи вышли откуда-то из района южного берега Персидского залива. Отмеченная выше близость ханаанев и аморесв как в области языка, так и в сфере материальной культуры позволяет говорить о происхождении амореев также из Южной или, может быть, точнее, Юго-Восточной Аравии (Шифман, 1984, 120–121).

Археологические данные показывают, что поселение, из которого впоследствии развился Библ, один из древнейших городов Финикии, появляется после некоторого времени полного запустения, около 3000 г. до н. э. или несколько позже, но до 2700 г. (Muller-Karpe, 1968, 429 и Tab. 2). Геродот (II, 44) сообщает нам, что жрецы тирского храма Мелькарта относят основание храма и самого города ко времени за 2300 лет до состоявшегося разговора, а это датирует основание Тира приблизительно XXVIII в. до н. э. Археологический зондаж, проведенный в Тире, выявил самый древний слой в этом месте, относящийся почти к тому же времени или немного раньше, что не может быть случайностью (Bikai, 1978, 72; Gras, RuIIIard, Teixidor, 1989, 46; Baurain, Bonnet, 1992, 59). В течение всей истории с Тиром был связан находившийся на материке город Ушу, основанный, по-видимому, еще раньше: недаром греки и римляне именовали его Палетиром, т. е. Старым Тиром (Strabo, XVI, 2, 24; Curt. Ruf., IV, 2, 4). Приблизительно тогда же возник и Верит (Sader, 1997, 400). Итак, все данные свидетельствуют о начале финикийской истории на восточном побережье Средиземного моря в самом начале III тысячелетия до н. э.