Жорж Дюби - История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Археологические изыскания показывают, что французские земли, едва выйдя из протоисторического времени, покрываются защитными сооружениями. Возвышаясь над зубцами скал или прячась в низинах, среди вод, эти сооружения представляли собой земляные валы с палисадами, окружали довольно обширные площади, способные уместить все население, вместе со скотиной и припасами. Какое-то количество оград использовалось в раннее Средневековье, некоторые служили и накануне тысячного года. Однако система укреплений, которая возникла на рубежах феодальной эпохи, оказывается совершенно отличной от былой примитивности. Прежде всего, увеличилось число укреплений — замков, фортов. На территориях городов-сите возникло немало крепостей, которые строились на остатках римских сооружений, на сохранившихся частях ворот, амфитеатров, терм. В равнинных краях старинные укрепления были по большей части заброшены, их заменили новые. Они не размещались по какому-то единому замыслу. Некоторые воздвигались рядом с другими. Так, в Сеньоне, поблизости от Апта, или в Амбуазе в конце XI века три замка выстроились в ряд на расстоянии, не превышающем 100 метров, причем каждый из них был самостоятельным источником власти. С другой стороны, набор оборонительных сооружений сузился, основным в нем стала башня — donjon . Этот термин, как и слова «опасность», «угроза» ( danger ), является производным от dominium , под которым понимается власть сеньора. Донжоны сооружались из дерева, иногда из камня (на юге и с конца X в. — на севере), они имели по три этажа, но в большинстве случаев там находились очень тесные помещения, не предназначенные для жилья. Жилой дом воздвигается на расстоянии, включает в себя «залу», в которой происходят публичные отправления власти. Башня же имеет военное предназначение и, может быть, прежде всего символическое. Но она используется и как место, где укрывают все самое ценное. Так, хранитель одного из замков в Амбуазе (который вместе со своими людьми ночует в другом помещении) именно в башне, на промежуточном этаже, куда попадают лишь с помощью приставной лестницы, укрывает сокровище — свою жену; она только что произвела на свет возможного наследника и еще не оправилась от родов. На самом верхнем этаже находятся дозорные, которым оттуда видна вся округа; здесь развивается стяг, эмблема мощи. Если невозможно установить башню на крутом спуске, скале, то ее поднимают на земляной насыпи, высотой примерно в десять метров, в этом случае площадь основания этого сооружения не превышает десяти квадратных метров. Земля, взятая для насыпи — «мотты», образует ров. Башня возвышается над «двором», окруженным менее высокими земляными насыпями, где находятся жилые помещения и хозяйственные службы. Таков образ замка в представлении его современников. В частности, таким было предложено его изобразить около 1090 года (в Англии, конечно) вышивальщицам ковра из Байё, на котором перед нами предстают картины нормандских крепостей и даже городов.

Упорный труд археологов в Шампани, Ангумуа, Провансе, Нормандии, Брессе позволил установить, что некоторые «мотты» были насыпаны на тех местах, где ранее находились большие здания, резиденции представителей публичной власти. Выявлено также некоторое количество незавершенных укреплений, относящихся, в частности, к 60-70-м годам XI века. Наконец, обнаружилась необыкновенная плотность сети таких укреплений. В маленьком нормандском кантоне Сенгле (сегодня в нем 48 местных общин) в XI, XII веках существовали три замка, что подтверждают и письменные источники, и по меньшей мере 13 насыпей. Согласно А. Дебору, число последних в Шаранте достигало 150. В обоих случаях такое количество превышает то, которое было определено на основе письменных источников. Эти цифры заставляют усомниться в том, что все обнаруженные сооружения были центрами миротворчества. Без сомнения, значительная их часть всегда оставалась придатками к нескольким замкам, в которых сосредоточивалась мощь сеньоров.

Чтобы точно датировать эти укрепления, необходимо обращаться к текстам. Раскопки в редких случаях позволяют решить данную задачу. Таким образом, полученная информация неточна. Когда в тексте содержится упоминание о каком-либо замке, это означает, что он в тот момент существовал. Но мы никогда не узнаем, с какого именно времени. Были, однако, попытки воссоздать хронологическую картину на основе скудных источников. До 1000 года около 15 таких крепостей располагались в Анжу, примерно 10 — в Шаранте, где изыскания проводились особенно интенсивно. Все крепости представляли собой общественные сооружения, находившиеся в ведении графа или епископа. Но не объясняется ли это число тем, что писцы, еще не отрешившиеся от старых образцов, называли только общественные строения? Упоминания о замках множатся в первой половине XI века. Обнаруживаются 10 новых замков в Анжу, 36 — в области Шаранты. Каждый третий из их числа принадлежит лицу, политическую связь которого с представителями королевской власти невозможно выявить. В Анжу, как и в Лотарингии, более яркий свет на проблему проливают источники, относящиеся к периоду между 1050 и 1075 годами (и сами эти истопники становятся гораздо более многочисленными). По мнению А. Дебора, большую часть обнаруженных там замков соорудили крупные земельные собственники для поддержания своей власти. Эта власть не доставалась им «ни по наследству… в качестве бана (здесь ban — право поддерживать мир и вершить правосудие), полученного от слабеющей королевской власти, ни как продолжение старинных патронажей». Разрыв преемственности. Без сомнения, соблазн строить «мотты» и башни широко распространился в период, когда слились власть публичная и власть частная. Строили свободно, в зависимости от обстоятельств. Об этом свидетельствует установление, обнародованное в Нормандии в 1091 году и известное под названием Constitutiones et justitiae . Оно в письменной форме закрепляло принципы, которые провозгласил четырьмя десятилетиями ранее Вильгельм Завоеватель, когда вновь твердо взял в свои руки княжескую власть и пытался пресекать подобные инициативы. А они были многочисленными, угрожающими. Несомненно, таковыми эти действия оставались и в 1091 году, поскольку авторы установления не преминули напомнить, что «никому в Нормандии не дозволено ни выкапывать рвы на равнинной местности, кроме такого рва, со дна которого можно выбрасывать грунт без помощи приставной лесенки, ни ставить более одной палисадной линии, и она не должна иметь ни редана (уступа), ни дозорного хода; никому не дозволено возводить укрепления на скале или острове». Сюзерен разрешал ограждать «дворы», но предписывал делать ограды легкими; никаких насыпей, никаких новых замков. Это с очевидностью выявляет тенденцию к умножению числа замков, стремление государей в середине XI века такую тенденцию переломить.