Жорж Дюби - История Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны Д'Арк

Конечно, сите находились в выигрышном положении по сравнению с «кастелями» благодаря своему богатству, военному превосходству, обеспеченному прочными каменными стенами, развалинами римских поселений, превращенными в крепости, и, главное, благодаря тому, что в сите располагалась резиденция епископа — хранителя спокойствия и мира Божия во всем диоцезе. Давняя система коллективной безопасности на протяжении XII века постепенно совершенствовалась в Виварэ, Жеводане, Веле и Руэрге. Дабы сохранять умиротворение, епископы периодически собирали свою паству, требуя от баронов и воинов обещаний не грабить христиан, призывая священнослужителей к молитве, а торговый люд — к денежным пожертвованиям. Здесь возникали споры, звучали речи, законники разбирали судебные тяжбы. Тут же шел и сбор денег на обеспечение общественной безопасности и спокойствия. Когда возникала опасность, рыцари и «все люди земли» выступали под знаменами корпораций против возмутителей спокойствия, чаще всего — рутьеров. Здешние князья вынуждены были считаться с мощными городскими объединениями, приглашать их представителей на ассамблеи, приобщать их к выработке принимаемых решений. Переустройство государства на юге не могло не опираться на города.

Ход такого переустройства осложнялся конкуренцией между тремя полюсами политического развития. Один из этих полюсов был в Пуату, расположенном намного севернее. Объединительные действия Плантагенетов, использовавших, по франкскому образцу, всю мощь своих средств, натолкнулись на востоке на непокорность горцев. Усилия Плантагенетов имели больший успех в приморских провинциях, но за Бордо уперлись в гасконский редут. А в отношении Тулузы они оказались совершенно безуспешными. Тулуза, древняя столица готских королей, была вторым полюсом региона, занимая в нем центральное положение. Тулузские графы — тоже франки по своему происхождению — желали признания их суверенной власти над диоцезами Перигё, Каора, Ажане, Альби, Родеза, а также и над диоцезом Нарбоннэз, укрепленными сите Септимании и городом Сен-Жилем, морским торговым портом. К этому времени графы Тулузские уже приобрели у провансальских маркизов часть их прав на земли за Роной. Своим престижем вся их династия была обязана своему предку Раймонду, которого папа поставил во главе первого крестового похода. Конечно, во времена Филиппа Августа граф Тулузский, связанный родством с королем Франции, признавал себя его вассалом. Но большая удаленность от Парижа позволяла ему — и только ему одному среди феодальных государей — не являться ни на церемонии помазания, ни на торжественные собрания при дворе, нисколько не заботясь о создании хотя бы видимости вассального служения королю. При такой самостоятельности и самому графу приходилось противостоять гегемонистским поползновениям, исходившим от третьего полюса, действовавшего, подобно первому, с периферии, опираясь на мощь королевства, Арагонского королевства. Король Педро II был графом Барселоны, а его брат владел графством Прованским, где, действуя по каталонскому образцу, используя одновременно и феодальное и римское право, он крепко держал всю власть в своих руках. Сам Педро выступал как ревностный защитник веры на Иберийском полуострове, воюя против мавров в союзе с королем Кастилии. Вскоре, в 1212 году, ему предстояло одержать над ними блестящую победу в битве при Лас Навас де Толоса, не менее значимой, чем битва при Бувине. Но уже и теперь он укреплял свое влияние за Пиренеями. Виконт Беарна, граф Бигорра, графы Фуа и Комменжа и, наконец, Транкавел, виконт Безье и Каркассона, уже признали себя его вассалами. В 1204 году Педро женился на дочери сира Монпелье, двоеженца, уподобившегося в этом отношении королю Франции. В угоду королю Арагона папа отдал все наследственные права на эту обширную сеньорию его жене, отказавшись подтвердить права ее братьев. И тут перед нами предстает четвертый участник большой политической игры и обнаруживается, что в ней, как и на севере Галлии, церковное тесно переплелось с мирским. Правда, несколько иначе, чем там.

Во-первых, именно в этих краях, где некогда состоялись первые собрания во имя мира Божия, реформы Григория VII внесли наиболее глубокие изменения в отношения светских и церковных властей. Очищение высшего духовенства раскололо господствующую часть общества, решительно покончив с зависимостью епископских кафедр от великородных семейств. Во-вторых, в этих местах папа не являлся гостем, как в королевстве Капетингов. Здесь он был у себя дома. Графство Могио было ленным владением Святого Престола. В 1204 году Иннокентий III добился от Педро Арагонского согласия приехать в Рим и возложить в дар на алтарь Св. Петра свое королевство, чтобы затем получить его от папы как ленное владение, с принесением за него оммажа понтифику. Будучи своеобразной монархией, Римская церковь тоже стремилась укреплять свои позиции теми же средствами, но используя их более настойчиво и преследуя гораздо дальше идущие цели. Долго не имевший своего короля юг Галлии представлял собой удобный плацдарм для дальнейшей экспансии Церкви. Здесь светская и церковная власти уже не действовали, как на севере, в тесном согласии, а оспаривали друг у друга мощь и влияние. Конфликт способствовал возникновению и развитию религиозных течений, сурово осужденных церковной властью, называвшей их ересями.