Константин Вержбицкий - Развитие системы принципата при императоре Тиберии (14–37 гг. н. э.)

Тиберий успел пресечь готовящийся против него заговор на стадии формирования, и число лиц, осведомленных о планах префекта, не могло быть в тот момент велико. "Заговорщики" — это те, кто, видя в какой милости Сеян у принцепса, искали его покровительства и дружбы. Большинство обвиняемых поспешило упредить жестокий приговор самоубийством, рассчитывая ценой добровольного ухода из жизни сохранить свое имущество для наследников, а свои тела — для погребения (Tac. Ann., VI, 29; Dio, LVIII, 15). Немногие отважились явиться в судилище, чтобы отстаивать свою невиновность. Одним из этих мужественных людей был Марк Теренций, речь которого в сенате, даже если она сочинена Тацитом, показывает, кого в действительности карал Тиберий под именем заговорщиков и соучастников преступного замысла Сеяна (Tac. Ann., VI, 8; Dio, LVIII, 19).

В виду важности данного отрывка "Анналов" мы позволим себе привести его текст в русском переводе, выполненном А. С. Бобовичем. [453] Корнелий Тацит. Анналы // Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. I / Пер. А. С. Бобовича. М., 1993. С. 157–158. "Вероятно, для меня менее выгодно согласиться с предъявленным мне обвинением, чем постараться опровергнуть его" — так начал свою речь Марк Теренций. "Но как бы дело не обернулось", — продолжал он, — "я всё же признаюсь, что был другом Сеяна, домогался им стать и радовался, когда достиг этого. Сначала я видел, что он и его отец стоят во главе преторианских когорт, а позже — ещё и то, что, неся обязанности военачальника, он одновременно управляет городом Римом. Его родственники и свойственники были осыпаемы почестями; всякий, кто был другом Сеяна, тем самым удостаивался расположения принцепса; напротив, те, к кому он питал неприязнь, обрекались на вечный страх и жалкое прозябание. Я не стану никого называть в подтверждение своих слов; попав в беду, я буду защищать всех, кто, подобно мне, непричастен к его последнему замыслу. Ведь мы почитали не Сеяна из Вульсиний, но того, кто породнился с Клавдиями и Юлиями, с которыми он был связан свойством, твоего, Цезарь, зятя, твоего товарища по консульству, исполнявшего в государстве общие с тобой обязанности. Не нам обсуждать, кого ты вознёс над другими, и по каким причинам ты это сделал: боги вручили тебе верховную власть, а наша слава — лишь в повиновении твоей воле. Мы знаем только то, что у нас на виду: кого ты одарил богатством и почестями, кто властен оказывать покровительство, или вредить; и нет никого, кто решился бы отрицать, что всё это было в руках у Сеяна. Пытаться проникнуть в сокровенные мысли принцепса, доискиваться, что он втайне в себе вынашивает, и непозволительно, и опасно; да и достигнуть этого невозможно. Вспомните, почтеннейшие сенаторы, что представлял собою Сеян не в последний день его жизни, а в течение шестнадцати лет. Ведь мы благоговели даже перед Сатрием и Помпонием; [454] Деляторы, пользовавшиеся покровительством Сеяна. Сатрий Секунд был одним из обвинителей историка Кремуция Корда (Tac. Ann., IV, 34). свести знакомство с вольноотпущенниками Сеяна, с его рабами-привратниками почиталось великим счастьем! Что же, моя защита распространяется на всех без разбора? Никоим образом: пусть она имеет силу лишь в должных пределах. Козни против государства и умысел умертвить императора подлежат каре; но да будет нашим оправданием то, что дружбу с Сеяном и услуги ему мы прекратили, Цезарь, одновременно с тобой" — " de amicitia et officiis idem finis et te, Caesar, et nos absolverit " (Tac. Ann., VI, 8).

Среди пострадавших в последний период правления Тиберия не мало было и деляторов, услугами которых принцепс и Сеян пользовались прежде: преемник Августа имел обыкновение отделываться таким образом от ставших ему ненужными людей (Tac. Ann., IV, 71). Наконец, многих погубила враждебность к ним новых фаворитов принцепса Макрона и Лакона.

Очевидно, что даже в том единственном случае, когда Тиберий действительно был вынужден защищаться, меры, принятые им для обеспечения собственной безопасности, нельзя расценить иначе, как неадекватные и неоправданные. Ради того, чтобы покарать нескольких заговорщиков, принцепс и его подручные развязали кампанию террора, в ходе которой пострадало множество ни в чем неповинных людей. [455] Тот факт, что Тиберий был тираном, и что по его вине погибли невиновные, не пытаются отрицать даже некоторые поклонники этого императора. См.: Драгоманов М. П. Император Тиберий. Киев, 1864. С. 107.

Террор произвёл на современников Тиберия сильнейшее впечатление: годы его принципата запомнились римлянам бесчинствами доносчиков и страхом, отравлявшем жизнь даже самым богатым и знатным из граждан. Сенека Младший, молодость которого прошла при Тиберии, писал позднее, что в то время умение прятаться почитали за умение жить (Senec. Epist., LV, 3; De benef., 26; Suet. Calig., 30). Корнелий Тацит, имевший в своём распоряжении весь корпус не дошедших до нас источников (стихи, политические памфлеты, письма, исторические сочинения, в том числе и принадлежащие перу оппозиционных историков, многочисленные документы и т. д.) перенёс это впечатление на страницы своего труда, и Тиберий остался в памяти потомков тем, кем он и был на самом деле — основоположником традиции деспотизма, развитой впоследствии Калигулой и Нероном.