Сью Блэк - Всё, что осталось [Записки патологоанатома и судебного антрополога]

Однако на «после смерти» у меня есть вполне конкретные планы. Я хочу, чтобы мое тело использовали в научных целях, для обучения и исследований, поэтому завещаю свои останки анатомическому департаменту Шотландии. Будь у меня выбор, я бы предпочла, чтобы меня препарировали студенты-анатомы, а не медики или стоматологи, поскольку я избегаю докторов, а к зубным вообще никто ходить не любит, правда же? Став следующей «Генриеттой» для студента-анатома, я завершу свой жизненный круг. Пока что у меня подписано согласие на использование моих органов для донорства в случае внезапной смерти, а завещательную форму я планирую оформить после шестидесяти пяти, если, конечно, доживу. В этом возрасте вероятность того, что органы, которыми я пользовалась так долго, пригодятся кому-нибудь еще, практически сойдет на нет.

Том недоволен. Он не хочет, чтобы меня резали. Будучи сам анатомом, он тем не менее чарующе старомоден: мой муж предпочел бы устроить мне торжественные похороны, а потом положить в могилу, где наши дочери, если им захочется, смогут меня навещать. Если я умру первой, он, возможно, возьмет верх, ибо я ни за что не стану принуждать мужа к тому, что его огорчит. Однако, если первым будет Том, я скрупулезно выполню все его распоряжения относительно останков, а дальше прослежу, чтобы подробно и доходчиво изложить свои.

В идеале я бы хотела, чтобы меня анатомировали в моей собственной секционной, однако понимаю, что это не совсем честно по отношению к сотрудникам — заставлять их проводить бальзамирование. Они, безусловно, профессионалы и отлично справятся, если я так распоряжусь, но мне совсем не хочется их расстраивать. Однако я определенно желаю, чтобы мое тело бальзамировали по Тилю, а на данный момент наш центр в Данди — единственное место, где это возможно. Стать формалиновой мумией мне претит, и уж точно я отказываюсь от заморозки. Мне нравится, что благодаря раствору Тиля моим конечностям возвратится подвижность — может, они будут гнуться даже лучше, чем сейчас, — и у меня разгладятся морщины. И вообще здорово будет отдохнуть пару месяцев в темной прохладной глубине погружной емкости после всей этой суматохи со смертью. Остается только гадать, не проклянут ли меня какие-нибудь студенты за ужасно нескладную анатомию, и буду ли я для них таким же хорошим учителем, каким стал для меня Генри.

Дальше я хочу, чтобы мой скелет подвергли мацерации (то есть обработали при высокой температуре, чтобы отделить от костей мягкие ткани и жир). Мягкие ткани и органы можно будет кремировать, хотя праха для моих детей от них останется совсем мало. Но на кости у меня свои планы. Я хочу, чтобы они хранились в коробке в учебном собрании скелетов в Университете Данди. Я приложу к ним полный перечень особых примет — следов травм, патологий и так далее, — которые студенты смогут потом отследить. Я буду очень рада, если мой скелет соберут и повесят как образец в секционной, в нашей лаборатории судебной антропологии, чтобы я продолжала учить и после смерти. Поскольку кости хранятся очень долго, я буду висеть там сотни лет — нравится это студентам или нет.

Если все выйдет, как я планирую, то я, по сути, и не умру, потому что продолжу жить в тех, кто изучает анатомию и кого покоряет ее логика и красота — как когда-то меня. Это именно то бессмертие, к которому все мы стремимся, каждый в собственной сфере. Я не хотела бы вечной жизни в своем телесном обличье, даже будь такое возможно.

Некоторые предпочитают отрицать неизбежность полного умирания. Многие убеждены, что их душа, дух или что-то в этом роде продолжит существовать, на земле или на небе, каким они его себе представляют, несмотря на гибель тела. Кто-то думает, что его душа однажды вернется в телесную оболочку. Кто-то собирается переродиться, в своем теле или в чужом. Есть даже такие, кто планирует заморозить свое тело в криогенной камере, чтобы потом, когда наука достигнет небывалых высот, его смогли вернуть к жизни в прежнем виде. Мне все это ни к чему.

Есть ли жизнь после смерти? Кто знает. А привидения — они существуют? Моя суеверная бабка наверняка бы сказала, что да, но я, проработав с покойниками столько времени, категорически утверждаю, что ни один из них ни разу не причинил мне никаких неудобств.

Они не то чтобы совсем покладистые, но в целом очень вежливые и деликатные. Никто из них не восставал из мертвых у меня в морге и уж точно не навещал меня во сне. В целом с мертвецами гораздо меньше проблем, чем с живыми. Есть только один способ узнать правду об умирании, смерти и пребывании мертвым — пройти через них самому, что со всеми нами рано или поздно случится. Остается надеяться, что смерть я встречу, будучи к ней готовой — как к новому грандиозному приключению.