Борис Деревенский - Древняя Греция

Подготовка к походу шла полным ходом, когда в 336 году Филипп II был внезапно убит. Покушение на царя совершил один из его подчиненных, мстивший за какую-то личную обиду. Убийцу казнили, а на престол вступил двадцатилетний сын Филиппа II — Александр (356–323 гг. до н. э.). Всему миру он известен ныне как Александр Македонский. В древности же его назвали Александром III или Александром Великим. Это был стройный белолицый юноша со светлыми, почти рыжими волосами. И в юности, и в более зрелом возрасте он не носил бороды. Вероятно, она у него просто не росла. Впоследствии македонские и греческие правители, стараясь быть похожими на него, стали брить бороды. Участвуя в походах отца, Александр показал себя храбрым воином, способным и энергичным полководцем. А его образованием занимался знаменитый философ Аристотель.

Завоевательные планы Александра превосходили замыслы Филиппа II. Молодой царь был охвачен жаждой подвигов и славы. В 334 г. до н. э. он начал поход в Персию. Македонская армия была невелика, — всего 30–35 тысяч воинов — но отлично выученная и закаленная в сражениях, она на голову превосходила ту многочисленную и нестройную орду, которая называлась «воинством великого царя», т. е. царя Персии.

Вместе с македонянами шли пешие и конные отряды из греческих городов-государств. Уже при первом столкновении греки и македоняне опрокинули персидское войско, стоявшее на границе, и перебили много знатных персов. Хозяева Азии были настолько потрясены этим поражением, что долго не могли прийти в себя. А македоняне тем временем без хлопот овладели Малой Азией и вступили на территорию Сирии.

В следующем году против завоевателей войско повел сам персидский владыка Дарий III. Две армии сошлись возле города Иссы в Северной Сирии. Выдержав натиск противника, македоняне перешли в атаку и рассекли персидскую армию на части. Вскоре все персы обратились в бегство. Бежал и Дарий III, причем так поспешно, что бросил свой лагерь, в котором оставались семьи его воинов (в походах персы возили своих жен с собою), а также богатое походное имущество. Все это досталось победителям. В плен к Александру попали мать и супруга Дария, а также две царские дочери.

Теперь греки и македоняне стали безраздельными хозяевами Передней Азии. Но прежде чем углубиться в Персию, Александр счел нужным обезопасить Грецию от возможного нападения финикийского флота, для чего захватить Финикию, а заодно и Египет и вовсе лишить персов возможности действовать на море. Его армия двинулась вдоль побережья Средиземного моря в древнюю страну пирамид. Правители областей и персидские сатрапы поспешили изъявить покорность победителям. Позднейшая легенда гласит, что Александр побывал в священном Иерусалиме и даже принес дары иудейскому богу. Неожиданное и ожесточенное сопротивление оказал лишь финикийский город Тир. В течении нескольких месяцев македоняне вели осаду его крепости, расположенной на острове, и когда, наконец, ворвались в крепость, их жестокости не было предела. 8 тысяч жителей Тира было перебито, а остальные 30 тысяч обращены в рабство.

Зато Египет, страдавший от персидского гнета, встретил Александра как освободителя. Жрецы объявили его сыном бога Амона — так обычно титуловали только фараонов. Обожествление людей было противно духу свободолюбивых греков, но македонский царь принял это звание с благосклонностью. Александр украсил свой шлем бараньими рогами — одним из атрибутов бога Амона. В рогатом шлеме его стали изображать и на монетах. По этому шлему Александр и получил свое восточное прозвище: Двурогий.

Из Египта греко-македонское войско устремилось в центральные области Персидской державы. Дарий III прислал к Александру послов с предложением заключить мир на очень выгодных для македонян условиях. Персидский царь соглашался отдать Александру все завоеванное им на Востоке и сверх того выплатить огромную контрибуцию. Однако Александр отказался от мира. Падение Персии представлялось ему неминуемым. Один из опытнейших македонских военачальников по имени Парменион воскликнул: «Если бы я был Александром, я бы согласился!» — «И я бы согласился, — ответил гордый герой, — если бы был Парменионом».