Уильям Додд - Дневник посла Додда

– Вы правы, это была ошибка. Не поговорите ли вы с Гитлером об этом?

Я почувствовал сарказм в его словах, но не смог удержаться, чтобы не сказать:

– Фюрер впадет в бешенство, а я не люблю такие сцены.

Хотя Шахт заверил меня в своем расположении ко мне и согласился не разглашать нашей беседы, мне кажется, что разговор был записан специальным аппаратом правительственной системы подслушивания, подключенным к телефону.

Воскресенье, 23 августа. Вот уже три дня, как я не могу определить официальную позицию Германии. Мне известно, что Гитлер совещался здесь с несколькими членами кабинета и много шумел по поводу того, что испанцы разыскивают немецкое военное судно у побережья Испании, вне ее территориальных вод. Бломберг сильно возражал против воинственных мер. Гитлер через некоторое время успокоился, и беспомощному испанскому правительству был заявлен протест.

Мисс Шульц, корреспондентка чикагской «Трибюн», сообщила, что, по имеющимся у нее сведениям, на прошлой неделе из Дюссельдорфа испанским мятежникам были посланы двадцать пять немецких самолетов. В то же время я знаю, что Бломберг запретил Шахту отправлять самолеты и военные материалы в Болгарию, заявив: «Все военные материалы должны оставаться здесь, так как положение очень напряженное». Шахт огорчен: ему крайне нужна иностранная валюта для закупок продовольствия и сырья. Я не думаю, чтобы испанские мятежники были в состоянии оплачивать свой импорт.

В пятницу и субботу немецкая печать была полна грубых нападок на Россию за то, что она якобы имеет 12 миллионов солдат под ружьем и сорок подводных лодок в Балтийском море. Нападки на Россию были самыми свирепыми за последние три года. Столь же сильным нападкам подверглась и Испания. По-видимому, существует большая угроза открытых военных действий.

Мистер Райт, эксперт, изучающий здесь в течение шести месяцев военные и другие ресурсы Германии, сообщил мне, что одно высокопоставленное лицо, которому неоднократно предлагали пост министра экономики под эгидой Шахта, торжественно заверил его, что Германия скоро будет готова к войне, но если она вступит в войну, то потерпит поражение и Гитлер будет свергнут. Он считает, что германский народ не станет воевать таким же образом, как он воевал в мировую войну. Райт, далее, говорил о трудностях обеспечения большой войны всем необходимым в течение длительного времени. Невозможно будет получать материалы и продовольствие. Я склонен думать, что расчеты Райта весьма точны, однако война всегда более вероятна, чем думают экономисты. Нефть, бензин и продовольствие будут дефицитными предметами первой необходимости.

Несмотря на газетную шумиху и общее возбуждение в течение последних дней этой недели, сегодня все притихло. Нападки на Россию, Испанию и Францию больше не повторяются. Дан какой-то сигнал прекратить все это. Гитлер находится в Берхтесгадене, Нейрат – около Штутгарта, а фон Бломберг тихо пребывает в своем пригородном поместье. Я думаю, вся эта кампания рассчитана на то, чтобы подготовить немецкий народ к усиленной гонке вооружений, убедить его и примирить с необходимостью продовольственных ограничений, о которых уже идут тревожные разговоры.

Вторник, 25 августа. У нас был званый завтрак, третий по счету после моего возвращения из Чикаго. Были интересные гости, среди них Дикгоф, доктор Лейтнер, являвшийся в течение девяти лет советником германского посольства в Вашингтоне, Томсен – личный секретарь Гитлера, направляющийся теперь в Вашингтон, чтобы сменить Лейтнера, Пирсон из правительственного импортно-экспортного банка в Вашингтоне (по финансированию внешней торговли) с женой и другие. Был также посланник Никарагуа – большой сторонник Франции. Разговор не мог быть ни свободным, ни интересным из-за резкого различия во взглядах. Поэтому мы много говорили, ничего не сказали и ели с аппетитом. После завтрака я вызвал Дикгофа на разговор, но он не стал говорить о германской политике по существу, отметив лишь ее антикоммунистическую направленность в отношениях с Испанией.

Леон Блюм, французский премьер-министр, заявил несколько дней назад, что главная проблема Франции состоит в достижении тесного сплочения, объединения всех умеренных и радикальных групп в борьбе за некую настоящую демократию, которой Франция никогда не имела, несмотря на все ее усилия после 1789 года. Я сомневаюсь в успехе Блюма. Если итальянцы и немцы посредством своей пропаганды и тайной помощи генералу Франко установят нацистский или фашистский режим в Мадриде, Франция окажется в самом затруднительном положении с момента падения Наполеона I.