Андрей Зубов - Россия. 1917. Катастрофа. Лекции о Русской революции

В. В. Шульгину и А. И. Гучкову, к их великому удивлению, Император при встрече в Пскове сказал: «Ранее вашего приезда, после разговора по прямому проводу генерал-адъютанта Рузского с председателем Государственной Думы я думал в течение утра, и во имя блага, спокойствия и спасения России я был готов на отречение от престола в пользу своего сына. Но теперь, ещё раз обдумав своё положение, я пришёл к заключению, что ввиду его болезненности мне следует отречься одновременно и за себя, и за него, так как разлучаться с ним не могу».

Отречение подписано 15-ю часами 2 марта. Но это фальсификация самого Николая II. На самом деле только поздним вечером 2 марта в Пскове, в салоне-вагоне Императорского поезда «Государь Николай Александрович признал за благо отречься от престола государства российского и сложить с себя верховную власть». Начальник штаба Северного фронта генерал Юрий Данилов не смог от отчаяния сдержать слёз, когда происходило отречение. Он пишет это в своих воспоминаниях.

Может быть, можно было попытаться арестовать Рузского, назначить верного генерала Данилова на его место командующим Северным фронтом, что-то ещё сделать… Но Государь вновь ничего не сделал, он мечтал только об одном – быстрее встретиться с Императрицей, воссоединиться с семьёй. Поэтому он подписал отречение.

«Если здесь есть юридическая неправильность… – передаёт в „Днях" свои тогдашние мысли Василий Витальевич Шульгин. – Если Государь не может отрекаться в пользу брата… Пусть будет неправильность!.. Может быть, этим выиграется время… Некоторое время будет править Михаил, а потом, когда всё угомонится, выяснится, что он не может царствовать, и престол перейдёт к Алексею Николаевичу… Всё это, перебивая одно другое, пронеслось, как бывает в такие минуты… Как будто не я думал, а кто-то другой за меня, более быстро соображающий… И мы согласились…»

3 марта, в пятницу, Государь делает свою ставшую знаменитой запись в дневнике: «В час ночи уехал из Пскова с тяжёлым чувством пережитого. Кругом измена и трусость, и обман».

4-го он написал: «Спал долго и крепко. Проснулся далеко за Двинском. День стоял солнечный и морозный. Говорил со своими о вчерашнем дне. Читал много о Юлии Цезаре. В 8.20 прибыл в Могилёв».

3 марта, то есть ещё до того, как Государь вернулся из Пскова в Могилёв, начальник штаба Ставки генерал Алексеев понял, что произошло. Обращаясь к командующим фронтами, он написал: «Никогда себе не прощу, что, поверив в искренность некоторых людей, послушал их и послал телеграмму командующим фронтами по вопросу об отречении Государя от престола». Михаил Васильевич Алексеев так этого и не простит себе никогда. Больной, рано постаревший человек, он возглавил Белое движение и умер от болезни почек в сентябре 1918 года на боевом посту, в Екатеринодаре, борясь с коммунистической властью.

Но дело было сделано. Великий князь Михаил Александрович не принял престол. И тут он поступил совершенно разумно. Как отмечал В. Д. Набоков (отец писателя): «Принятие Михаилом престола было бы ab initio vitiosum, с самого начала порочным». Потому что он не имел прав на престол – это нарушало все российские законы. И, кроме того, Михаил, женатый морганатически на дважды разведённой авантюристке Шереметьевской, получившей в 1915 году титул графини Брасовой, не имел права и по этой причине занимать Императорский престол. Сам Император Николай Александрович лишил его в 1912 году прав на наследование престола и выслал за границу. Высочайший манифест, данный в Царском Селе 30 декабря 1912 года, гласил: «Манифестом Нашим, данным в 1 день Августа 1904 года, Мы, на случай кончины Нашей прежде достижения Любезнейшим Сыном Нашим Его Императорским Высочеством Наследником Цесаревичем и Великим Князем Алексеем Николаевичем совершеннолетия, назначили Правителем Государства, до Его совершеннолетия, Брата Нашего Великого Князя Михаила Александровича. Ныне Мы признали за благо сложить с Его Императорского Высочества Великого Князя Михаила Александровича возложенные на Него Манифестом Нашим от 1-го августа 1904 года обязанности».

Только Мировая война позволила Великому князю вернуться в Россию, чтобы защищать родину. Но прав на престол Император брату так и не вернул.

Поэтому Император вручал брату престол, прекрасно зная, что он не имеет права им владеть. Государь 25 лет управлял страной, он правовые нормы знал отлично. Так что передача престола брату, которого он сам за четыре года до того лишил всякой надежды на престол, была ещё одним странным действием Императора.