Владимир Петрухин - Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Эта конструкция на разные лады воспроизводится и в современной историографии, пытающейся обойти проблему скандинавского происхождения имени русь и следовать традиционному антинорманистскому стереотипу — настаивать на исконности полянской руси в Киеве (ср.: многочисленные работы А. Г. Кузьмина; Рыбаков 1982; Горский 2004. С. 41 и сл.; и др.) [159].

Отождествление полян и начальной руси в этих конструкциях основывается на вырываемой из контекста летописи фразе: «поляне, яже нынЪ зовомая Русь» (ПВЛ. С. 15). Между тем именно летописный контекст оказывается решающим для ее понимания, ибо сама фраза представляет собой комментарий летописца к «Сказанию о преложении книг на словенский язык», отсылающий к космографическому введению ПВЛ.

Проблема хронотопа — сконструированного автором пространственновременного континуума, который преобразовывал реальность в художественном тексте, имеет особое значение для исследования средневековой книжности в силу отличного от современного «нелинейного» отношения средневекового человека к пространству и времени. В наибольшей мере данное отличие бросается в глаза там, где сам жанр повествования предполагает «линейность» — в летописях и хрониках. Это относится и к Начальной русской летописи в связи с чрезвычайно важным для летописца «начальным» сюжетом — рассказом о моравской миссии Константина и Мефодия. Рассказ об этой миссии А. А. Шахматов назвал «Сказанием о преложении книг на словенский язык». Тексту приписывается моравское (чешское) или болгарское происхождение (см. Шахматов 1940. С. 80–92; Флоря 1985), но нас, прежде всего, будет занимать место «Сказания» в композиции ПВЛ.

«Сказание» помещено в летописи в статью 898 г., которая начинается с рассказа о походе угров-венгров мимо Киева на Дунай вплоть до Селуня — Фессалоник (ПВЛ. С. 15–16). Происхождение погодных записей — особая текстологическая проблема: давно отмечена неточность датировки венгерского похода 986 г., равно как и ошибки летописца в определении начала царствования византийского императора Михаила III и т. п. (см. в главе IV). Но все это не устраняет главной проблемы: летописец включает рассказ о миссии, которая отправляется в «Словенскую землю» при Михаиле III, но в погодной записи 868 г. он сам сообщает о царствовании Василия, сменившего Михаила, а под 887 г. — о воцарении Льва, сына Василия, и его брата Александра.

Уже указывалось, что царствование Михаила не было для составителя ПВЛ простой хронологической вехой, почерпнутой из греческого хронографа: в его правление Русь совершила первый поход на Царьград и после этого события, попавшего в греческий хронограф, «стала прозываться Русская земля». Поход, по летописи, был совершен после призвания русских (варяжских) князей в Новгород: князья принесли с собой варяжское имя Русь, и «от тех варяг прозвася Русская земля» — так отвечает летопись на главный вопрос ПВЛ «откуду есть пошла Русская земля» под 862 г.

«Сказание о преложении книг» летописец завершает сходным утверждением: «А словеньскый язык и рускый одно есть, от варяг бо прозвашася Русью, а первое беша словене». Казалось бы, место Сказанию и содержательно, и хронологически — рядом с легендой о призвании варяжских князей, тем более что и сюжетно эти повествования близки друг другу. Действительно, три восточноевропейских племени (чудь, словене, кривичи) призывают трех варяжских князей из-за моря; три славянских князя посылают к Михаилу в Грецию за учителями. Характерны сами формулы призвания: «Земля наша велика и обилна, а наряда в ней нѢтъ. Да поидѢте княжит и володѢти нами», — говорят послы варягам. «Земля наша крещена, и нѢсть у нас учителя […]. И послѢте ны учителя, иже ны могуть сказати книжная словеса и разумъ их». Но что-то заставляет летописца отделить сказание о призвании варягов от сказания о призвании учителей вопреки его собственной хронологии.

Летописец был историком — не просто фиксировал доступные ему события в хронологическом порядке, но анализировал их в соответствии с задачами, сформулированными им в начале ПВЛ: он должен был ответить на вопросы, «откуду есть пошла Русская земля» и «откуду Русская земля стала есть». Ответ на первый вопрос был дан при изложении легенды о призвании варягов: Русская земля стала прозываться от варяг, но заморские варяги, а стало быть, и русь, не были славянами. Откуда пошли славяне (слове-не) летописец знал из того же «Сказания о преложении книг»: в начальной космографической части ПВЛ содержится фрагмент «Сказания» о словенах, которые «по мнозѢхъ вряменѢх» сели на Дунае, где ныне (при летописце) земля Угорская и Болгарская. На Дунае поселились морава, чехи, хорваты (белые) сербы и хорутане: они попали под власть неких волохов. Другие словене пришли и осели на Висле, и прозвались «ляхове, а от тех ляхов прозвашася поляне, ляхове друзии лутичи, ини мазовшане, ини поморяне».