Аркадий Гордин - Пушкин в Михайловском

Кроме комнат самой Прасковьи Александровны и старшего сына Алексея Вульфа, старших дочерей, падчерицы, детской в доме, в особой комнате, помещалась библиотека, были гостиная, столовая, классная, где учились дети, запасная комната для гостей, девичья, кладовая для припасов, кухня.

Обстановка комнат не отличалась особой роскошью, но была значительно богаче, чем в Михайловском. Дом был более обжитой, более обихоженный дворовыми под надзором строгой хозяйки. Небольшие светлые комнаты со стенами, выкрашенными клеевой краской, белёными или изразцовыми печами, множеством тонконогих столиков для карт и для вышивания, мягкими диванами и креслами, фортепьяно в гостиной, зеркалами, портретами и картинами на стенах, причудливыми лампами, фарфоровыми безделушками, множеством цветов в горшках дышали покоем и уютом.

После смерти второго мужа — И. С. Осипова, скончавшегося незадолго до приезда Пушкина, 5 февраля 1824 года, и оставившего жене двух малолетних дочерей Марию и Екатерину, а также свою дочь от первого брака Александру (Алину), — Прасковья Александровна снова оказалась главой семьи. С нею жили и старшие дочери — Анна Николаевна (Анета) и Евпраксия Николаевна (Зизи) Вульф.

Вместе со своей сводной сестрой Алиной Осиповой они составляли то молодое женское общество, которое и в эти трудные месяцы, да и после, скрашивало деревенскую жизнь поэта.

Особенно дорожил Пушкин дружеским расположением и заботливым вниманием Прасковьи Александровны, которая относилась к нему подлинно по-родственному. Она и Пушкины не состояли в родстве, но были свойственниками. Старшая сестра Прасковьи Александровны — Елизавета вышла замуж за двоюродного брата Надежды Осиповны мичмана Якова Исааковича Ганнибала. Брак состоялся, как рассказывает Анна Петровна Керн — племянница Прасковьи Александровны по первому мужу, против воли отца, и Елизавета Александровна, чтобы соединиться со своим избранником, бежала из дома. По словам той же Керн, разгневанный отец лишил старшую дочь наследства, но после его смерти Прасковья Александровна, чтобы восстановить справедливость, половину доставшегося ей отдала сестре. В какой мере это соответствует действительности, сказать трудно, но, что подлинно известно, так это то, что Прасковья Александровна отдала своей менее состоятельной сестре два имения — Батово и Вече. И это характеризует её с лучшей стороны.

А. П. Керн оставила описание внешности Прасковьи Александровны: «…рост ниже среднего гораздо, впрочем, в размерах, и стан выточенный, кругленький, очень приятный; лицо продолговатое, довольно умное… нос прекрасной формы, волосы каштановые, мягкие, тонкие, шёлковые; глаза добрые, карие, но не блестящие; рот её только не нравился никому; он был не очень велик и не неприятен особенно, но нижняя губа так выдавалась, что это её портило. Я полагаю, что она была бы просто маленькая красавица, если бы не этот рот» [90] Керн А. П. Письмо П. В. Анненкову, апрель — май 1859 г.— В кн.: Керн А. П. Воспоминания, дневники, переписка. М., 1974, с. 291. .

Сближение П. А. Осиповой с семейством Пушкиных объяснялось не только свойством и соседством. У них было много общего. И Прасковья Александровна, и Сергей Львович с Надеждой Осиповной рознились от обычных помещиков образованностью, широтой интересов.

Воспитанная отцом, Прасковья Александровна была рачительной хозяйкой, умела соблюсти свою пользу, держать в строгости и детей, и крестьян, но при этом отличалась любознательностью, владела французским и немецким языками, вместе со своими детьми училась по-английски, интересовалась литературой, историей, выписывала книги и журналы, много читала. Причём не одни романы. «Это была замечательная пара,— рассказывала о Прасковье Александровне и её первом муже А. П. Керн.— Муж нянчился с детьми, варил в шлафроке варенье, а жена гоняла на корде лошадей или читала Римскую историю» [91] Керн А. П. Из воспоминаний о моём детстве. Там же, с. 102. .

Позднее Прасковья Александровна писала Пушкину: «Мы узнали, увы, о беспорядках в военных поселениях… Но до тех пор, пока бравый Николай будет придерживаться военного образа правления, дела будут идти всё хуже и хуже. Вероятно, он не прочитал внимательно, а может, и совсем не читал „Историю Византии“ Сегюра и многих других авторов, писавших о причинах падения империи».

Она читала и Сегюра и «других авторов». В тригорской библиотеке, заключённой в небольшие старинные шкафы, имелись произведения и «изящной словесности» — собрания сочинений русских и иностранных писателей, множество французских романов и повестей в оригинале и переводах, творения поэтов, драматические произведения, альманахи, и книги по истории, естественным наукам, медицине, географии, описания путешествий, книги по философии, политике, учебники, словари, руководства, журналы. Достопримечательностью библиотеки являлось собрание календарей, подаренное Сергеем Львовичем Пушкиным.