Олег Сумин - Гегель как судьба России

103. Михалчев Д. Философският живот и философската книжнина в Съветска Русия // Философски преглед. 1932. № 5.

104. Пигров К. Ренесанс на руския ренесанс, или вторият опит// Философски алтернативи. 1995. № 3. С. 52–54.

105. Рачева Ц. Спекулативният метод // Хегел и абсолютната идея в Русия и България. С. 397–414.

106. Рачева Ц. Увод към лекциите на Хегел от Ал. Кожев // Денница. 1995. С. 134–138.

107. Сумин О. Ю. Абсолютният идеализъм в България. Янко Янев // Янев Янко. Хегел. София, 1996. С. 231–239.

108. Сумин О. Ю. Янко Янев: Из историята на българското хегелианство // Философия. 1995. № 2. С. 47–51.

109. Сумин О. Ю. За едно малко известно явление във философских живот на съветска и пост–сьветска Русия, чието значение изглежда небезинтересно. Предговор към интервюто с Евгени С. Линков и откъс от неговата лекций «философията на Хегел» // Философски алтернативи. 1995. № 5. С. 70–73.

110. Телчаров П. Хегел при българите // Хегел и абсолютната идея в Русия и България. София, 2001. С. 243–244.

111. Янев Я. Хегел. София, 1996.

112. Hegel Bibliographic. — Munchen, New York, London, Paris, 1980.

113. Cyzevskyi D. Hegel bei den Slaven. Reichenberg, 1934.

114. Telcarov Paul. Hegel bei den Bulgaren // Cyzevskyi, D. Hegel bei den Slaven. Reichenberg, 1934.

Сумин О. Ю. Определенность абсолютного духа и философия русско–советской истории.

Пленарный доклад на Международной научной конференции Русская философия и православие в контексте мировой культуры. Краснодар, Кубанский государственный университет, 21 октября 2004 г.

I

Принципиальное отличие философского рассмотрения истории заключается в том, что последнее не может брать историю эмпирически. Она исходит не из фактов, как это делает всякая эмпирическая наука, а из определенных разумных принципов, установленных самой же философией заранее. Исходя из них, философия истории занимается отысканием во всемирноисторическом процессе разумных определений. Ее интересует разумность исторического процесса как таковая. Ее предмет — смысл истории. Ее задача — понять провиденциальный план исторических событий.

Следует отметить то обстоятельство, что не всякие исторические события могут стать предметом философии истории. Для того, чтобы история выступила в качестве последнего, необходимо чтобы сам исторический процесс внутри себя самого прошел путь тотального развития своих определений. То есть сами исторические события должны пройти определенный цикл. Если этот цикл еще не завершен, то и самая выдающаяся философия истории бессильна будет понять эти события, так как они являются лишь фрагментом какого–то более сложного замысла, который еще не реализован, не осуществлен объективно. Иными словами сама история должна «созреть», «произойти» для того, чтобы уже быть готовой к пониманию. История должна «набухнуть» в себе самой разумными определениями и когда это происходит, то практически тут же всегда выступает и определенное философско–историческое осознание происшедшего. Наше желание сделать данный период русской истории предметом философско–исторического рассмотрения будет как раз проверкой того — накопила ли наша отечественная история внутри себя необходимую критическую массу разумных определений или, иными словами, действительно ли «у нас была великая эпоха»?

Раскрытие определенности понятия абсолютного духа является тем самым методологическим принципом, формулируя который мы должны попытаться подняться на высоту философско–исторического рассмотрения.

Определением абсолютного духа заканчивается вся система абсолютного идеализма. Это ее последнее определение. Содержанием этой системы (а также и формой раскрытия этого содержания) является разум. Во всей системе абсолютного идеализма от начала и до конца речь идет единственно лишь о разуме, как о всеобщей сущности, определенной в себе самой. И на всем протяжении этой системы мы имеем дело лишь с различными стадиями развития разумного. От логической определенности в начале, затем природной определенности, вплоть до правовой разумности. И финалом всего этого процесса выступает понятие абсолютного духа.

Внутри самой системы определения разумного разворачиваются не случайно и хаотично, а логически необходимо: имманентное развитие всеобщего проходит по всем ступеням: тотальная развитость одного определения подготавливает внутри себя выступление другого.

Определение абсолютного духа, таким образом, есть, во- первых, разумное определение и, во–вторых, необходимое определение. Следовательно иметь или не иметь определение абсолютного духа это не наш субъективный произвол, а это есть необходимое требование разумного!