Йосеф Мацек - Гуситское революционное движение

Хотя Палацкий и не мог полностью раскрыть революционный смысл гуситства, тем не менее его оценка послужила основой для последующих работ по истории Чехии прогрессивных историков. «История» Палацкого научила чешский народ с еще большим уважением и любовью относиться к гуситскому революционному движению.

Палацкий потому дал столь высокую оценку гуситству, что он, как уже говорилось, писал в тот период, когда чешская буржуазия только выходила на политическую арену. Однако как только буржуазия стала господствующим классом, страшащимся роста рабочего движения, энтузиазм историков перед славным гуситским прошлым явственно ослабел. О том, что буржуазия меняет свои позиции, свидетельствовала уже работа Томека. В своей «Истории города Праги» Томек собрал большой материал, до него не опубликованный. Однако он воздержался от оценок гуситского революционного движения, он изображал течение событий в их последовательности, не устанавливая их внутренней связи и не определяя исторического значения. В тех же случаях, когда у него проскальзывает какая-либо оценка, обнаруживается его лицо консервативного австрийского университетского профессора. Желивский и его последователи для Томека — «пражский сброд» [243] V. V. Tomek, Dějepis města Prahy, IV, str. 7. , а Жижка — не смелый и гениальный руководитель революционных армий, а благоразумный политик, сторонник порядка: «Как человек, заботящийся всегда о сохранении государственного порядка, враг неразумного безвластия, он с самого начала стремился вместо свергнутого государя установить нового, то есть сохранить королевскую власть; только король должен был быть из другого рода» [244] V. V. Tomek, Jan Zižka, str. 211. .

В период империализма буржуазия, поскольку главная цель ее заключалась в том, чтобы устоять в борьбе с пролетариатом, стремилась предать забвению гуситские революционные традиции, которые неизменно вдохновляли народ на борьбу против эксплуататоров. Теперь в интересах буржуазии было показать, что гуситское революционное движение представляло собой наивысшее несчастье Чехии, повлекшее за собой разложение, беспорядок, опустошение и истощение нашей страны. Именно такую задачу поставил перед собой Иосеф Пекарж, стремившийся в своей четырехтомной книге «Жижка и его время» показать «пагубный лик» революции. Основной идеей Пекаржа, исходящего из идеалистического, иррационалистического понимания истории, является утверждение, что положение простого народа в догуситский период неуклонно улучшалось и что, не будь революции, все классы общества стали бы жить в мире и содружестве друг с другом; однако мечтатели и религиозные фанатики, типа Желивского и Жижки, «из гордости» раздули революционный пожар, превративший цветущее чешское королевство, этот чудесный сад, в пустыню, в прах и развалины. Вместо того чтобы улучшить свое положение, «сумасшедшие» крестьяне и беднота сошли с пути «просвещенных реформ» и жестокими методами были излечены от своей революционной горячки. Из всего сочинения Пекаржа вытекало: «рабочие, не бунтуйте, ибо с вами будет то же, что с гуситами!» Не следует забывать, что книга Пекаржа была написана в 1927–1934 годах, когда после временной стабилизации капитализма весь империалистический мир был охвачен глубоким кризисом, вызвавшим обострение классовой борьбы. Под руководством Коммунистической партии Чехословакии рабочий класс организовывал мощные забастовки и демонстрации против буржуазии. Коммунистические журналисты и публицисты постоянно говорили рабочим о необходимости классовой борьбы. Наоборот, Пекарж в интересах контрреволюции старался замутить чистый источник революционных традиций. Контрреволюционной позицией Пекаржа определялась и та оценка, которую он дал отдельным деятелям гуситского революционного движения. Вывернув наизнанку концепцию Палацкого, Пеадрж выступил также против утверждений Томека. Для Пекаржа Жижка — не что иное, как обычный «разбойник», который был одержим бредовой идеей «божьего закона» и не колебался проливать потоки крови ради ее осуществления. Идеи таборитских хилиастов Пекарж с высоты своего величия именовал плодом «горячки времени»: «Хилиастический бред как массовая болезнь мог продолжаться только несколько месяцев» [245] J. Pekař, Zižka a jeho doba, I, str. 180. . Подобно тому как в современной политической жизни Пекарж прочно занял позиции поддержки господствующего класса, так и в его работе о гуситском движении все его симпатии также на стороне господствующего класса, церковных и светских феодалов. Каждый шаг народных масс он расценивает с антинародных, контрреволюционных позиций, кровавое поражение революции, Липаны, для него не национальное несчастье, а один из счастливейших дней в национальной истории Чехии. 27 мая 1934 года Пекарж опубликовал в «Народной политике» статью, в которой так оценил значение Липан: «Скажу вкратце, что день победы объединенных чешских партий над войском таборитов и «сирот» — счастливый день нашей истории» [246] J. Pekař, Z duchovních dějin českých. . Сочинение Пекаржа, благодаря своим антинародным и контрреволюционным тенденциям ставшее идеологической опорой чехословацкой реакции, было в период оккупации использовано нацистами для борьбы против исторической концепции Палацкого.