Дмитрий Павлов - Стойкость

В эти дни на ум нередко приходили слова Гете:

Богатство потерять — немного потерять,

Честь потерять — много потерять,

Мужество потерять — все потерять.

Ленинградцы при всех страданиях ни мужества, ни чести не теряли.

В одной из ленинградских квартир одинокая, больная женщина рассказала о своей жизни. Говорила она тихо, иногда умолкала, в эти минуты ее глаза становились еще темнее и печальнее. Рассказ Татьяны Николаевны Бушаловой я хорошо запомнил и привожу его почти дословно.

— В январе я стала слабеть от голода, больше лежала. Мой муж Михаил Кузьмич работал в строительном тресте бухгалтером. Он был тоже плох, но все же каждый день ходил на службу. По дороге он заходил в магазин, получал на свою и мою карточки хлеб и поздно вечером возвращался домой. Хлеб я делила на три части, и в определенное время дня мы съедали по кусочку, запивая чаем. Воду согревали на «буржуйке», по очереди жгли стулья, шкаф, книги.

С нетерпением ждала я вечернего часа, когда муж приходил с работы. Снимала с него одежду и укладывала в кровать. Миша тихо рассказывал, кто умер из наших знакомых, кто тяжело болей, можно ли что обменять из вещей на хлеб. Незаметно я подкладывала ему кусочек хлеба побольше; если он замечал, то очень сердился и отказывался совсем есть, считая, что я ущемляю себя. Мы сопротивлялись, как могли, наступающей смерти. Человек, видно, так устроен, что долго может переносить лишения. Но всему приходит конец. И он наступил. 11 января Миша не вернулся домой. Не находя себе места, я всю ночь прождала его, а на рассвете попросила соседку по квартире Екатерину Яковлевну Малинину помочь мне найти Мишу.

Соседка работала на табачной фабрике на Васильевском Острове, ходить ей было далеко, к тому же и она тоже заметно ослабела. Но мне не к кому было больше обратиться. Узнав о случившемся, Катюша сразу же согласилась помочь мне. Мы взяли саночки и пошли по маршруту мужа. Часто останавливались, отдыхали, силы слабели с каждым часом. На Мытнинской улице у одного большого дома мы увидели много трупов — сюда свозили умерших с прилегающих улиц, переулков, дворов. Осмотрев занесенных снегом покойников, мы двинулись дальше.

После долгих исканий мы нашли Михаила Кузьмича на Литовской улице во дворе старого дома. В бесформенной груде трупов я увидела Мишу, скорее, узнала по пальто и связанному мною шарфу. Все во мне окаменело, плакать не могла, опустилась на колени и припала к мерзлому телу мужа. Долго не могла подняться. Мне сказали, что Михаила Кузьмича нашли мертвым на тротуаре. На руке у него были часы и в кармане двести рублей. «А карточки?» — спросила я. Карточек не нашли. Где и как они пропали, неизвестно. Усадила меня Катюша в саночки и повезла к дому. Я ничего не замечала. Перед глазами неотступно стоял Миша, а сердце точила боль. Как попала домой, сколько пролежала без сознания, не помню, но когда пришла в себя, то увидела сидящую у моих ног соседку Катюшу. Она ухаживала за мною, свой паек делила пополам, а ведь я ей чужой человек. Только ее глубокая человечность вернула меня к жизни.

А вот что рассказывал подросток Алеша Глушков.

— Мы жили до сентября в Кировском районе. Когда фронт подошел совсем близко, нас переселили на улицу Шамшова на уплотнение. В январе умер отец, а через несколько дней скончалась и мать от голода. Я остался с братом Павликом. Он был послабее, и в магазин ходил я.

Как-то утром по радио передали, что на детей будут выдавать сушеные овощи, а денег у нас не было, и я решил продать отцовский морской бушлат, который сам носил поверх пальто. На рынке ко мне подошел мужчина. Помню одно: бородка рыжая, клинцом, сам худой, вроде чемоданчик был в руке. Продал я, значит, бушлат, иду в магазин, возле кассы спохватился, даже в грудь ударило от мысли — карточки-то остались в бушлате. Я бегом на рынок, а рыжей бородки и след простыл. Пришел домой и рассказал все Павлику, оба долго, горько плакали, так в слезах и спать легли. Утром рано слышим стук в дверь, входит мужчина с рыжей бородкой. Я сперва подумал, что мне от голода мерещится. «Сыночек, — говорит он, — бушлат на рынке ты продал?» Тут я понял, что это не сон, и разрыдался. А разыскал нас этот мужчина потому, что на карточках в то время писали адрес. От радости мы и спасибо ему не сказали. Не знаю, жив ли тот человек, но в моей душе он живет.

Возможно, приведенные факты могут показаться кое-кому мелкими по сравнению с событиями того времени, но в них проявляется душа народа. Ленинградцы, помогая друг другу, героически преодолевали свалившиеся на них беды. Именно в этих тяжелейших условиях в полную меру раскрылся характер русского человека, умеющего и терпеть и упорно добиваться победы. Приведу одну историю, которая сильнее всяких слов говорит о величии подвига ленинградцев.