Александр Пыжиков - Славянский разлом. Украинско-польское иго в России

Хрущёв способствовал также возвышению Н. В. Подгорного, А. И. Кириченко, А. П. Кириленко и др. Если поначалу все они циркулировали внутри украинской номенклатуры, то после 1953 года устремились за пределы республики. Например, Кириленко в 1955–1962 годах поработал на посту первого секретаря Свердловского обкома, привечая всё тех же украинцев. Так, первым секретарём Нижнетагильского горкома, вторым секретарём Свердловского обкома при его поддержке становится уроженец Черниговщины В.И. Довгопол, приехавший до войны на Урал для учёбы и маявшийся по различным предприятиям региона. А местного комсомольского функционера Ф.Т. Ермаша Кириленко подтягивает сначала в обком партии, а потом берёт с собой в ЦК, и в итоге тот оказывается в кресле председателя Комитета по кинематографии СССР.

Пример с Кириленко довольно типичный: украинцы появляются во главе крупных парторганизаций, не имеющих никакого отношения к республике. Так, А. В. Коваленко из-под Полтавы после мытарств на родине оседает первым секретарём Белгородского, а затем Оренбургского обкома, а уроженец Харьковской губернии В. И. Контоп с 1956 года более чем на четверть века задерживается в руководстве Московской области (с 1963-го — первый секретарь). В Целиноградском обкоме Казахстана долгие годы работает В. П. Демиденко и т. д.

Украинские кадры заполняют и центральные органы власти, причём с прицелом на дальнейшее повышение. К примеру, крестьянин из-под Киева П. С. Непорожный, в 1959 году перебравшийся в Москву с должности заместителя председателя Совмина Украины, сначала занимает пост первого заместителя союзного Министерства строительства электростанций, а спустя три года становится министром энергетики и электрификации. Взлетает и глава Госплана Украины в 1950–1952 годах В. Ф. Гарбузов; с 1953-го он уже в Москве в качестве первого заместителя министра финансов СССВ а с 1960-го — министр.

Позаботился Хрущёв и ещё об одной «яркой» личности. В делегацию, сопровождавшую его в 1959 году в поездке по США, входил сын харьковского инженера Н. А. Тихонов. Он приглянулся советскому лидеру и в 1961 году был избран кандидатом в члены ЦК КПСС. Вскоре Тихонов становится первым заместителем председателя Госплана СССР; при Брежневе он уже заместитель предсовмина, а после смерти Косыгина (1980) занимает его место. Подтягиваются украинские кадры и на самую вершину Министерства обороны. В 1956 году с Дальнего Востока на пост замминистра перемещается Р. Я. Малиновский; после изгнания Г. К. Жукова он становится у руля военного ведомства. Вслед за ним из группировки советских войск в ГДР вызван закадычный брежневский друг А. А. Гречко, с 1957 года он — первый заместитель МО СССР (с 1967 года, после смерти Малиновского, возглавляет министерство).

1957–1960 годы — судьбоносный отрезок для советской истории. В это время из руководства был устранён практически весь сталинский призыв, костяк которого состоял из русских. Своих постов лишились Маленков, Булганин, Первухин, Сабуров, Зверев, Казаков, Бенедиктов, Малышев (умер), стареющий Ворошилов и другие. Кадровая революция окончательно расчистила украинским кадрам путь на вершину. Менталитет этой публики отличался характерным своеобразием. Никакие идеи их не увлекали в принципе. Если та же ленинская гвардия, состоявшая преимущественно из инородцев, искренне грезила мировым коммунистическим интернационалом, то украинские «братья» не мечтали ни о какой мировой революции, ни о чём-то подобном. Их тянуло к общесоюзному «хозяйству», создаваемому трудом русских. Но вот только не в плане дальнейшего созидания; они собирались не создавать, а с выгодой для себя осваивать бюджетные средства. Собственно, такое поведение типично для номенклатуры многих советских окраин, замкнутых на своих проблемах. Например, Среднеазиатские республики уже тогда погрузились в коррупцию и разворовывание фондов, поступавших из Москвы.

Однако если партийные тузы Средней Азии или Закавказья расхищали то, что им доставалось, и никоим образом не претендовали на раздел общесоюзного пирога, то украинским деятелям повезло несказанно больше. Хрущёв сделал невозможное возможным, и украинцы ринулись к новым горизонтам. Россию они никогда не воспринимали как родину: здесь не лежали их предки. Эти люди руководствовались заботой только о благополучии — собственном и родной им Украины. (Именно в такой последовательности!) Да и своего благодетеля они никогда до конца не понимали. Помимо разных наклонностей, Хрущёв обладал чертой, которая раздражала его украинских сподвижников: он страстно желал выглядеть архитектором коммунизма, заменив в этом качестве Сталина. Конечно, ничего, кроме недоумения, это не вызвало, поскольку для них стремление к общественному благу имело чисто ритуальный характер, а всё, что не укладывалось в мещанскую прагматику, воспринималось как граничащее с идиотизмом. В конце концов хрущёвские выдвиженцы устали от его неугомонности и отправили строителя светлого завтра на отдых.