Как таковая украинизация стартовала с начала 1920-х годов, тогда в её фокусе находились в первую очередь органы управления, особенно те, которые занимались крестьянством. Однако партийные комитеты, имевшие дело с промышленностью, оставались вне этих процессов. Именно такой подход продвигал Квиринг, к неудовольствию своих украинских коллег. Теперь же они, окрылённые приездом Кагановича, жаждали форсированной украинизации. В апрельской резолюции ЦК КП(б)У 1925 года не только отмечалась её недостаточность, но и откровенно говорилось о применении нажима в этом деле.
Украинизацию возвели в ранг важнейшей «революционной задачи», именуя «великим устремлением», требующим «концентрации силы воли всего народа». Была провозглашена заветная цель не одного поколения «незалежных» — сделать украинский язык господствующим. По этим замыслам русский по-прежнему должен связывать республику с центром, а во всём остальном украинскому предстоит стать единственным и исключительным языком социального общения. Данная стратегия внешне была прикрыта разговорами о необходимости преодолеть разрыв между украинской деревней и русским городом (то есть промышленностью). С точки зрения марксистских канонов это позволило бы обеспечить гегемонию пролетариата.
Главные усилия проводников украинизации сосредоточились на пропаганде национальной культуры. Её освоение предполагало обязательное прохождение курсов «украиноведения» для всех государственных служащих и членов партии. Программа обучения отличалась амбициозностью и включала в себя: историю украинского языка, литературы, географии, очерк развития местной экономики и многое другое. Провал на экзаменах по этим дисциплинам ставил крест на карьере и даже мог привести к потере работы. На пропаганду местного театра, оперы, кино тратилось немало усилий и средств. Всё это означало, что советская власть претендует на украинскую культуру. Именно со второй половины 1920-х годов в республике энергично насаждается культ Т.Г. Шевченко. Когда кто-то выразил тревогу по этому поводу, то последовал ответ: битва за великого украинского поэта является по-настоящему революционной.
Такая политика неизбежно привела к росту влияния дореволюционных украинских националистов, рассеянных Гражданской войной. Из-за границы вернулось несколько десятков подобных деятелей, увлечённых большевистской программой украинизации. Наиболее заметным событием в этом ряду стало возвращение в 1924 году незабвенного М.С. Грушевского, возглавлявшего после революции так называемую Центральную раду. Теперь он начал руководить историко-филологическим отделением Всеукраинской академии наук. В 1926 году отпразднован шумный 60-летний юбилей учёного, местные власти желали его избрания президентом академии. В её стенах теперь концентрировались видные деятели, засветившиеся в разнообразных правительствах в Гражданскую войну. Между прежними «незалежными» и нынешним республиканским руководством происходило явное единение. Совместными усилиями они использовали украинизацию для насыщения всех государственных структур сторонниками национальной идеи.
Настоящая битва развернулась не только на культурных фронтах, но и на промышленных предприятиях. Эта стратегия включала в себя попытку сокрушить город как оплот русскоязычной культуры. Украинство должно было буквально окружить местный пролетариат. Проект приобщения рабочих в национальную атмосферу начал осуществляться по нарастающей с 1926 года. Расположенные в республике предприятия вовлекались в череду культпоходов, где солировали известные писатели и учёные. Они читали произведения национальной литературы, проводили лекции на украинские темы. Череду подобных мероприятий венчал масштабный фестиваль, прошедший летом 1929 года и ставший кульминацией в пропаганде украинства. Такая активная политика не могла не принести результатов. Как с удовлетворением констатировалось, национальная культура проникла на заводы и фабрики. Этому способствовал тот факт, что с началом индустриализации, широко развернувшейся в годы первой пятилетки, ускорился приток местного крестьянства на предприятия.
Тем не менее обольщаться здесь не стоило бы, поскольку наблюдался и параллельный процесс, когда этнические украинцы, попав на производство, русифицировались. Особенно это было заметно на Донбассе. Проведённое там исследование отдела агитации и пропаганды ЦК КП(б)У показало, что приезжавшие на местные шахты и металлургические комбинаты крестьяне, говорившие по-украински, подвергались насмешкам и быстро отказывались от его употребления, переходя на русский. Причём эту тенденцию отмечали и в других промышленных центрах, включая предприятия Киева. Общественное мнение населения крупных городов можно выразить одной фразой: «Не надо нас переучивать». Нередко встречалось и противодействие, когда даже члены партии иронизировали: «Раньше был Закон божий, а вот теперь — украинизация». Тотального вытеснения русской культуры в промышленности добиться не удавалось.
Читать дальше