Готхард Хейнрици - Заметки о войне на уничтожение [Восточный фронт 1941–1942 гг. в записях генерала Хейнрици]

Начав локальную контратаку 3 февраля 1942 г., 4–я армия смогла закрыть зазор на севере между своими позициями и позициями 4–й танковой армии — таким образом на какое–то время ликвидировать главную опасность. Тем не менее положение армии оставалось под угрозой, поскольку раз за разом свежие силы противника оказывались в ее тылу. Предложение Хейнрици сократить фронт и отойти на новые позиции к западу от Юхнова вновь было отклонено.

Письмо жене, [Спас–Демекск] 4 февраля 1942 г.

BArch. N 265/156. Bl. 18f.

Четыре дня я находился в Юхнове. Чтобы добраться туда, пришлось проехать по шоссе прямо в 400 метрах от русских. Они не стреляли по нам, или же мы за шумом двигателя этого не услышали. У моей второй машины, которую я по чистой случайности сменил, спустило колесо, она остановилась и попала под минометный и пулеметный огонь. Но, слава Богу, никто не пострадал.

В Юхнове мы сидели три дня, полностью окруженные противником. Дорога, по которой мы добирались в город, уже к вечеру была перерезана. В первую ночь мело и всё было спокойно. Следующие две ночи было 25° мороза и полнолуние. Между 18:30 и 05:30 с редкими перерывами шли русские авианалеты. Каждые четверть часа мы слышали гул моторов и понимали: вот и следующий. Вскоре слышался свист падающих бомб и взрывы. Первая ночь в Юхнове стоила 82 жизни без учета раненых. В 200 метрах от нас полностью разрушило дом. Мы лежали в кроватях в нашей избушке и могли лишь молиться Господу пощадить нас. По своей милости Он это сделал. Ни одна бомба не упала ближе 150–200 метров от нас. О сне в первую ночь не шло и речи. Чувства были слишком напряжены, и, едва задремав, ты вновь слышал шум новых самолетов и тут же просыпался [217]. Вторую ночь спали отчасти из–за усталости и были разбужены взрывами бомб. Я присоединился к штабу одного корпуса. Сегодня примерно в 5 утра в столовой, где вечером около 19:30 мы все вместе ужинали, — и уже тогда под аккомпанемент взрывов, такой, что с потолка сыпалась грязь, — три разорвавшихся снаряда, упавшие в 10 метрах от здания, вышибли все окна. Навсегда в моей памяти останется эта трапеза, во время которой каждый мог слышать свист бомб, но, не реагируя на это, мы вели светскую беседу.

Обратную дорогу сегодня утром опять перерезали. Русский там атаковал всеми своими силами и вышел на нее танками. Так что назад нам пришлось лететь. Только что пережили экстренную посадку, поскольку два мотора «Ю» [218]отказали, когда мы подлетали к аэродрому в Рослав- ле. Когда ехали назад на командный пост, то случилась небольшая автоавария. Воистину нас кто–то хранит. При аварийной посадке в снег самолет встал бы на нос.

Если еще 3 дня дела будут идти хорошо и Господь нам поможет, то, быть может, мы покамест сможем вырваться из котла. […]

Выживаешь тут только на коньяке и сигаретах. Вот так. Без этого здесь не обойтись.

Запись в дневнике, [Спас–Деменск] 5 февраля 1942 г.

BArch. N 265/14. Bl. 10–12

1 февраля ездил в Юхнов. […] Положение у шоссе таково, что совершенно необходимо высвободить резервы за счет сокращения фронта. […] Я сообщаю о наших намерениях группе армий. Я добавляю, что удар 17–й дивизии на север с целью соединиться с 4–й танковой армией так–же нуждается в поддержке свежими силами. Группа армий вновь недовольна. Они не хотят видеть нашу реальную ситуацию. Они всё еще поглощены идеей установки контакта на севере с 4–й танковой армией с наших нынешних позиций. Они опять требуют, чтобы мы распределили свои силы по линии фронта, в то время как противник отводит свои войска и атакует наши фланги. Они боятся предложить фюреру отойти даже на несколько метров. В душе они сознают необходимость такого шага. Но лишь в крайних случаях они решаются передать свое мнение наверх. Так что чувствуешь себя пловцом, которому связали руки и ноги и швырнули в воду. Можно было бы обороняться, но средства для этого у нас отобрали и отдают так поздно, что уже почти всё потеряно. И для командиров, и для войск нет ничего худшего и более сковывающего, чем подобные ситуации.

Следствие этого: новые наступления в снегу, которых вроде бы хотели избежать, новые тяжелые потери наших до смешного поредевших войск. Что у нас с дивизиями? В них от 400 до 600 пехотинцев, по сути это батальон. Взамен более 10 000 выбывших мы не получили и 500 человек пополнения. Это обещанная нам еще с Рождества помощь, а сейчас уже февраль. Парням с обмороженными конечностями не позволяется идти в лазарет, поскольку наша численность тогда сильно падает. На фронте распространяется отчаяние. Сколько еще? Пока русская зима не превратится в грязь! Это в апреле. Еще восемь недель! Именно столько заняли эти бои с отходом. Все надежды — на нового главнокомандующего [219], который наведет порядок. Но это он изначально создал такую ситуацию, поскольку упрямо стоит на своем.